Мысли Халара расплылись, Джим почувствовал вспышку глубокого горя, когда чужак вспомнил утраченный им мир. Теперь этого мира и всех его обитателей уже не существовало.
Внезапно мысли Халара прояснились. Он поспешно объяснил, как сожалеет о том, что его раса разграбила город на Земле. Они и не думали, что найдут там разумную жизнь, а на изучение не было времени. Им были нужны металлы. А за ними летел поток уничтожения.
Джим понимающе кивнул. При подобных обстоятельствах он вел бы себя точно также.
Но горевать и сожалеть сейчас не было времени. Он снова настроился на разум Халара. И Халар понял, о чем его спрашивают.
— Да, мы бежим в надежде, что найдем убежище возле центра Вселенной. Может, туда не дойдет надвигающийся поток.
Потом Халар поймал вопросительный взгляд Джима и понял, какая проблема стоит перед этими маленькими существами, захватившими его в плен.
— Скорость быстрее световой? Да, я могу все объяснить вам. Я так же научу вас строить такие двигатели. Тут затрагиваются дополнительные измерения, но я чувствую, что вы сможете понять это. — Халар заколебался. — А потом вы позволите моей команде улетать с вами? — с тревогой спросил он.
— Да! — крикнул Джим и сорвал с себя шлем, затем повернулся к другим координаторам. — Он нам поможет, — с ликованием в голосе выкрикнул он.
Но когда он увидел их лица, то радость тут же погасла. Они даже не смотрели на него. В комнату вошел один из математиков с бледным лицом, и протянул координаторам листы бумаги. Когда они просматривали принесенные документы, на их лицах все яснее проявлялась отчаяние.
Читор протянул листы Джиму.
— Джим, — писклявым голосом сказал он, — все безнадежно.
— Но почему? — воскликнул Джим. — Халар обещал помочь нам!
— Это уже не имеет значения, — пожал плечами Читор. — Интегратор дал полный ответ. В его расчетах нельзя сомневаться. Нет никакой надежды.
ДЖИМ УВИДЕЛ в глазах карлика обреченность. Надежда, вспыхнувшая было в нем, когда Халар обещал помочь построить корабли, умерла.
— Что? — безжизненным голосом спросил он. — Что случилось?
— Ничего не случилось, — ответил Читор. — Мы можем сбежать и, таким образом, выиграть несколько сотен лет. Но результат все равно будет отрицательный. Эти расчеты окончательно показывают, что звезды не уцелеют даже в центре Вселенной. Возвратный поток все равно хлынет на них и сожмет Вселенную до размеров нашего Солнца. И в этой области будет бушевать невероятный огонь. При огромном давлении, температура у него будет гораздо выше, чем мы можем вообразить. И так будет продолжаться до тех пор, пока давление не погонит поток обратно. В этом пылающем ядре, в которое превратится центр Вселенной, жизнь не уцелеет ни в какой форме.
Джим схватил листы и быстро пробежал глазами по уравнениям. В этих вычислениях не оставалось места ни для какой надежды. Он поднял глаза. Читор уже сидел. Руди расхаживал взад-вперед, искоса глядя в окно на чернеющее за ним пространство. Старм даже не шевельнулся. Ирли поднял взгляд вверх, губы его беззвучно шептали молитву.
— Но мы же не можем вот так просто сдаться! — выкрикнул Джим. — Должно же быть что-то, что мы можем сделать!
Старм приоткрыл глаза.
— Так скажите нам — что, — спокойно сказал он, — и мы сделаем это.
Джим застонал. Что бы он не говорил, он обращался словно к глухой стене.
Халар Халонес стоял неподвижно. Он не знал языка и не понимал, о чем тут говорят. Он хотел помочь этим маленьким существам. Казалось, что-то беспокоит их.
Даже без шлема Джим почувствовал мысленный вопрос Халара. Быстро надев шлем, он объяснил, что произошло.
Халар попросил показать эти вычисления. Долго, старательно разбирался в них, потом вздохнул. Этот вздох почему-то напомнил Джиму Джозефа Брента.
— Да, все правильно, — сказал Халар. — Мой народ бежит напрасно. Пытаясь избежать смерти, они бегут навстречу более ужасной судьбе. — Он замолчал, его фасеточные глаза уставились на Джима. — Друг мой, могу я воспользоваться вашим радиооборудованием, чтобы предупредить мой народ?
— Конечно, — ответил Джим.
Он махнул рукой охранникам. Они увели Халона. Тот забрал с собой оба мыслешлема. Его походка снова напомнила Джиму Джозефа Брента.
«Пока позволит мне сердце» — именно так сказал Брент, а он всегда говорил то, что имел в виду.
Джим глубоко вздохнул.
— Джентльмены, — сказал он, — похоже, мы попали. Но я помню Джозефа Брента и помню наши традиции. И мы должны придерживаться этих традиций. Вся наша история — как и история любой цивилизации, — является историей постоянной борьбы с природой. Может, наступает время последней борьбы жизни в нашей Вселенной. Но как мы уйдем: как трусы или как наследники гордых традиций?