Сияет месяц с горы небес,
Внимает гимнам безмолвный лес,
Пора настала ночных чудес.
Оставлены одежды у тёмного пути.
Свершаются надежды, – обратно не идти.
Таинственный порог, заветная ограда, –
Переступить порог, переступить им надо.
Их отраженья в воде видны,
И все движенья повторены
В заворожённых лучах луны.
Огонь, пылавший в теле, томительно погас, –
В торжественном пределе настал последний час.
Стопами белых ног, омытыми от пыли.
Таинственный порог они переступили.
«Ты печально мерцала…»
Ты печально мерцала
Между ярких подруг,
И одна не вступала
В их пленительный круг.
Незаметная людям,
Ты открылась лишь мне,
И встречаться мы будем
В голубой тишине,
И молчание ночи
Навсегда полюбя,
Я бессонные очи
Устремлю на тебя.
Ты без слов мне расскажешь,
Чем и как ты живёшь,
И тоску мою свяжешь,
И печали сожжёшь.
«Надо мною, как облако…»
Надо мною, как облако
Над вершиной горы,
Ты пройдёшь, словно облако
Над вершиной горы,
В многоцветном сиянии,
В обаяньи святом,
Ты промчишься в сиянии,
В обаяньи святом.
Стану долго, безрадостный,
За тобою глядеть, –
Утомлённый, безрадостный,
За тобою глядеть,
Тосковать и печалиться,
Безнадёжно грустить,
О далёком печалиться,
О бесследном грустить.
«Вот минута прощальная…»
Вот минута прощальная
До последнего дня…
Для того ли, печальная,
Ты любила меня?
Для того ли украдкою,
При холодной луне,
Ты походкою шаткою
Приходила ко мне?
Для того ли скиталася
Ты повсюду за мной,
И ночей дожидалася
С их немой тишиной?
И опять, светлоокая,
Ты бледна и грустна,
Как луна одинокая,
Как больная луна.
«Есть тропа неизбежная…»
Есть тропа неизбежная
На крутом берегу, –
Там волшебница нежная
Запыхалась в бегу,
Улыбается сладкая,
И бежит далеко.
Юность сладкая, краткая,
Только с нею легко.
Пробежит, – зарумянится,
Улыбаясь, лицо,
И кому-то достанется
Золотое кольцо…
Рокового, заклятого
Не хотеть бы кольца,
Отойти б от крылатого,
Огневого гонца.
«Ночь настанет, и опять…»
Ночь настанет, и опять
Ты придёшь ко мне тайком,
Чтоб со мною помечтать
О нездешнем, о святом.
И опять я буду знать,
Что со мной ты, потому,
Что ты станешь колыхать
Предо мною свет и тьму.
Буду спать или не спать,
Буду помнить или нет, –
Станет радостно сиять
Для меня нездешний свет.
Ведьме
Поклонюсь тебе я платой многою, –
Я хочу забвенья да веселия, –
Ты поди некошною дорогою,
Ты нарви мне ересного зелия.
Белый саван брошен над болотами,
Мёртвый месяц поднят над дубравою, –
Ты пройди заклятыми воротами,
Ты приди ко мне с шальной пошавою.
Страшен навий след, но в нём забвение,
Горек омег твой, но в нём веселие,
Мёртвых уст отрадно дуновение, –
Принеси ж мне, ведьма, злое зелие.
«Громадный живот…»
Громадный живот,
Искажённое злобой лицо,
Окровавленный рот,
А в носу – золотое кольцо.
Уродлив и наг,
И вся кожа на теле черна, –
Он – кудесник и враг,
И свирепость его голодна.
На широком столбе
Он сидит, глядит на меня,
И твердит о судьбе,
Золотое копьё наклоня.
«Сразить не могу,–
Говорит, – не пришёл ещё срок.
Я тебя стерегу,
Не уйдёшь от меня: я жесток.
Копьё подыму,
Поражу тебя быстрым копьём,
И добычу возьму
В мой костьми изукрашенный дом».
«Где безбрежный океан…»