Наш бот, попыхивая вонючим дымком, подворачивает к берегу, где лежит в воде — кит не кит — нечто странное. Это допотопных времен подводная лодка, поднятая с морской глубины. Устройство ее примитивно и непонятно: железный, с обручами, сигарообразный обрубок. Эта посудина служит теперь вместилищем пресной воды: с гор бьют прозрачные струи, человек ловит их резиновым шлангом и — прямо в подлодку. Мы берем ее на буксир, чтоб отвезти питьевую воду на место работ за пятнадцать километров. На ходу гребной винт нашего бота ударился в буек подлодки — обрубок бревна: легкий хряст и — стоп. Осмотрели, стряхнули с винта намотавшиеся водоросли, вышли в море. Вожак бота рассказывает:
— Третьего дня вот так же винт намотал на себя шибко много водорослей, бот остановился. Ну что ж, не водолаза же звать. Разделся, набрал в себя побольше воздуху, нырнул. Гляжу, намоталось дряни страсть сколько. Стал работать. Вынырну, вздохну поглубже да опять нырну, работаю под водой минуты две-три. Четыре часа так нырял, а вода ледяная. Ничего, не простыл. Четверть литра спирту выдали мне… Стой! — вдруг закричал он и застопорил машину. — Глянь, вода льется, течь! Откуда это?
Оказалось, от удара винта о бревно сшевельнулся вал, вылетели сальники, образовалась значительная течь. Подводную лодку бросили. Вода в боте прибывала быстро. До берега километра четыре, до ближайшего острова километра полтора, под ботом глубина несколько сажен, шлюпки с нами нет, вместо нее — опасение быстро пойти ко дну.
— Ребята, отливай проворней!
Водоотлив не помогал: отольешь ведро, прибудет три, вода одолевала. Дали полный ход к острову. Надежды дойти было мало: машина вот-вот могла захлебнуться, и тогда — прощай. Намотали на шест смоченную нефтью куделю, зажгли, даем сигнал бедствия видневшемуся в нескольких километрах «Декрету». Нас не замечают, там не до нас, там, наверное, идут свои горячие работы. Вода прибывает, липа пассажиров бледнеют, но спасительный остров все ближе и ближе. Машина фырчит, идет вперебой, сейчас остановится. Еще минута, другая, еще пять минут — и полузатопленный бот упирается носом в камни. Наконец мы на суше. Очутившись на твердом месте, мы все стали храбрыми, один храбрее другого, и опасный, счастливо разрешившийся случай взяли в перекрестный огонь хвастливого юмора: «Да что тут, океан, что ли? Эка штука — Кандалакшская губа какая-то! В крайнем случае можно было бы броситься вплавь до берега. На худой конец, да и то вряд ли, ну один, ну двое утонули бы, только и всего, эка штука какая, ха-ха-ха! Мы и не в таких переделках бывали…»
Часа через три нас снял с острова пришедший с «Декрета» катер. Подходя к «Декрету», мы увидали плавающие вблизи него два огромных железных цилиндра.
— Зачем эти бочки плавают тут?
— Это два подъемных понтона, они вырвались на днях из глубины.
Карабкаемся по веревочной лестнице на высокий борт «Декрета», знакомимся с начальством, с командой. У хозяев приветливые лица, хозяева радушны, гостеприимны. А у меня все-таки лукавые подозрения. «Вот черт этих шляп принес, только работать мешают порядочным людям», — наверное, думают наиболее работающие из них. Мы обращаемся к начальнику работ Павлу Владимировичу Симонову:
— Расскажите, что и как. Введите в курс дела. П. В. Симонов, высокий, плотный, пожилой моряк, — на правой щеке, возле рта, иногда появляется складка сарказма. Он водолазный ученый специалист, один из лучших водолазов Союза, человек образованный, на нем лежит главное руководство по подъему судна. Он подводит нас к борту «Декрета».
— Вот видите буек? — начинает он. — Это нос «Садко». А его корма приходится как раз под носом нашего судна. «Садко» — ледокол, по типу родной брат «Малыгина», Он затонул летом 1916 года во время рейса с губернатором и архиереем из Архангельска в Кандалакшу. На полном ходу он наткнулся на камень-остряк, распорол себе брюхо, сошел с камня и быстро затонул вот на этом самом месте. Губернатор брал ванну и был спасен, кажется, в голом виде, во всяком случае — без брюк. Вот на этом островочке Богомолихе, от нас не больше километра, все и спаслись. Место гибели было точно отмечено на карте; мы пришли сюда девятнадцатого июня, то есть два месяца тому назад, отыскали утопленника и, обследовав водолазами положение дела, тотчас приступили к работам.
— На какой глубине лежит «Садко»?
— Он, в сущности, не лежит на боку, он стоит. Он почти правильно опустился на киль вверх палубой, правда с незначительным креном. Глубина до дна двадцать три метра, до верхней палубы метров двенадцать. Подъем предполагается понтонным способом по проекту главного корабельного инженера Бобрицкого. Принцип и техника подъема таковы. По длине корпуса и перпендикулярно к продольной оси судна подводятся под дно «Садко» двенадцать так называемых полотенец. Каждое полотенце состоит из двух железных листов, положенных друг на друга. Они небольшой, около полуаршина, ширины и в несколько метров длины, ну, словом, имеют форму обыкновенных полотенец, только материал в них попрочнее и потолще: листы железа, четверть дюйма толщины каждый. А длина полотенца такова, чтоб ее хватило, да еще с запасом, обнять поперек корпус поднимаемого судна. Теперь, как же просунуть эти полотенца под дно «Садко»? Ведь дно твердое, может, даже камни есть, да и киль за семнадцать лет врос в грунт. Прежде всего надо в соответствующих местах проделать в грунте траншеи. Есть разные способы: рефулерный, сжатым воздухом, напором водяной струи, наконец, если позволяет грунт, простой лопатой. Мы применяли, и очень удачно, примитивный способ: размывали грунт напором струи. Как это делается? Да очень просто. Водолазы спускаются на дно со шлангами, каждый шланг (резиновый рукав, кишка) оканчивается пипкой и соединяется с особой нагнетательной машиной на «Декрете». Когда водолаз дает сигнал, что он приготовился к работе, по шлангам пускают под большим давлением непрерывную струю воды, водолаз направляет пипку в нужное место, Грунт под напором струи разрыхляется, вылетает в стороны, и вот мало-помалу водолаз вымывает себе ход под корпус судна, а навстречу ему с другого борта то же самое проделывает другой водолаз, наконец они стыкаются, расширяют промоину лопатами, руками, — приходится очень трудно, больше ползком на брюхе, ведь тоннель небольшой, чтоб только можно было кой-как продернуть полотенце. Иногда попадались камни, их обмывали, вымывали для них могилу и опускали туда. Как-то попался небольшой скалистый выступ. Как тут быть? Взрывать нельзя, днище «Садко» повредишь, пришлось мыть траншею немного правее.