«Сравнивая этюд о великом итальянце со статьями 10-х или 20-х годов, — пишет Л. Е. Пинский, — мы убеждаемся в изумительной органичности и принципиальности эстетических позиций О. Мандельштама на протяжении более чем двух десятилетий, таких бурных в истории русской и мировой поэзии. В статьях назревало то единое для всего его творчества понимание поэтического слова, которое под конец жизни выкристаллизовалось в очерке о любимом поэте, своего рода ars poetica О. Мандельштама... Мысль Мандельштама, плод глубокого переживания от заново прочитанной «Комедии», развивается одновременно в нескольких планах — дантологическом, общетеоретическом и программно-личном. Прежде всего это новый разговор о Данте, новый подход, в принципе отличный от академического...» (РД, с. 59 — 60). Ср. также в письмах С. Б. Рудакова: «Занимаюсь «Разговором о Данте» (собственно «о Мандельштаме» — т. е. Данта там нет — очень мало, если есть)» (Рудаков, 22.03.1936); «Все с 1930 года по воронежские стихи включительно, все стиховое было вокруг «Разговора о Данте», причем до него или после него, но все смотрело на него. Или в Данте оправдываются готовые стихи, или стихи последующие его распространяют и оправдывают. Это «Разговор» о вас. Т. е. все, что вы думаете теоретически, вы изложили в порядке доказательств того, что Дант «хороший», «настоящий» (я упрощаю, но это значит, что «Дант и есть поэзия«), по смыслу же это было обсуждение вашей практики... Вам нужна была структурность. Подошли бы и естествознанье, и математика, и архитектура.» (Рудаков, 3.04.1936). См. также примеч. А. А. Морозова (РД, с. 71 — 84).
И. Эренбург. Одуванчики. Париж. 1912 (с. 256). — Гиперборей, 1912, № 3 (декабрь), с. 30. Подп.: «О. М.». Черновик — AM.
Игорь Северянин. Громокипящий кубок. Поэзы. Пре-дисл. Ф. Сологуба. М., «Гриф», 1913 (с. 256). — Гиперборей, 1913, № 6 (март), с. 28. Подп.: «О. М.». См. в ВЛ, 1986, № 3, с. 204, рец. Мандельштама на стихи другого эгофутуриста — П. Кокорина (1913).
Иннокентий Анненский. Фамира-кифаред. Вакхическая драма. М., Изд-во Португалова, 1913 (с. 257). — День, СПб., 1913, 8 октября, прилож. «Литература. Искусство. Наука». Вып. 1. По свидетельству А. Ахматовой, Мандельштам говорил об Анненском с неизменным пиететом (Лямкина Е. И. Вдохновение, мастерство, труд (Записные книжки А. А. Ахматовой. — Встречи с прошлым. Вып. 3. М., 1978, с. 417). Сохранилась его почтовая карточка от 21 августа 1909 г.: «Глубокоуважаемый г. Анненский! Сообщаю Вам свой адрес на случай, если он будет нужен редакции «Аполлона»... (ЦГАЛИ, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 390). На заседании «Общества ревнителей художественного слова» («Поэтической Академии») 3 декабря 1911 г., посвященном памяти Анненского и проходившем под председательством В. Иванова, Мандельштам говорил об Анненском как о «поэте отливов дионисийского чувства» (Рус. худож. летопись, 1911, № 20, с. 321). Мандельштам рассказывал Ахматовой, «что был у Анненского и тот (как это ни странно) дал ему совет переводить» (Ахматова, с. 184).
Аргиопа — парнасская нимфа, мать Фамиры.
О современной поэзии (К выходу «Альманаха Муз») (с. 258). — Автограф — AM. Написана, предположительно, осенью 1916 г. Прн жизни автора не печаталась. Отрывки опубл. в ВЛ-68, с. 199 — 200. Впервые полностью: Харджиев Н. Восстановленный Мандельштам. — RL, 1977, v.V, № 3, р. 19 — 22. С некоторыми уточнениями и воспроизведением авторской правки — в ДП-81, с. 194 — 195. В наст, издании — по тексту «Дня поэзии».
Кое-что о грузинском искусстве (с. 260). — Советский юг, Ростов-на-Дону, 1922, 19 января. Перепеч. в газ. «Батумский час» (номер не разыскан, указание на это содержится в статье Т. Табидзе «41 градус. Директор Терентьев». — Рубикон, Тифлис, 1923, № 11, на груз, языке. Сообщ. Т. Никольской).
Мандельштам впервые попал в Грузию летом 1920 г., когда вместе с братом А. Э. Мандельштамом, а также И. Эренбургом и его женой выбирался из занятого войсками Врангеля Крыма через Батум и Тифлис (см.: Эренбург И. Люди, годы, жизнь, кн. I-II. М., 1961, с. 508 — 517; Табидзе Н. Память. — Альм. «Дом под чинарами. 1976». Тбилиси, 1976, с. 41 — 42; Мицишвили Н. Пережитое. Тбилиси, 1963, с, 164 — 166). Второй раз он побывал в Грузии летом и осенью 1921 г. В этот приезд он перевел стихи Важа Пшавела, И. Гришашвили, Т. Табидзе, Г. Леонидзе, Н. Мицишвили, В. Гаприндашвили (см.: Поэты Грузии. Тифлис, 1921; Гришашвили И. Стихи. Тифлис, 1922). «Осип всерьез и глубоко полюбил грузинскую поэзию. Грузинские стихи он слушал, как музыку, просил при этом читать помедленней, выделяя мелодию. Больше других он восторгался Бараташвили и Важа Пшавела, знал наизусть бараташвилиевскую «Серьгу» в переводе В. Гаприндашвили...» (сообщ. К. Надирадзе). См.: Нерлер П. «Из Крыма пустился в Грузию...» (ЛГр, 1987, № 9, с. 197 — 203), а также: Парнис А. Заметки о пребывании Мандельштама в Грузии в 1921 году. — В сб.: L'Avangar-dia a Tiflis. Venezia, 1982, p. 211 — 227. Еще две встречи Мандельштама с Грузией состоялись весной и осенью 1930 г., до и после путешествия в Армению. Именно в Тифлисе, в октябре 1930 г., после долгого перерыва он снова начал писать стихи.