«Каменный человек» – это председатель соседнего колхоза Антипов Макар, великий молчун и скряга.
– Я с ним н-н-не хочу иметь ничего общего, – сказал Сеня.
– Хочешь не хочешь, а надо выходить из положения.
– Вэ-в-выйдешь тут…
– Надо, Семен.
Сеня повернулся и, ничего не сказав, пошел к стану тракторной бригады – там стоял его мотоцикл.
Через пятнадцать минут он подлетел к правлению соседнего колхоза. Прислонил мотоцикл к заборчику, молодцевато взбежал на крыльцо… и встретил в дверях Антипова. Тот собрался куда-то уезжать.
– Привет! – воскликнул Сеня. – А я к тебе… З-з-здорово!
Антипов молча подал руку и подозрительно посмотрел на Сеню.
– Кэ-к-как делишки? Жнем помаленьку? – затараторил Сеня.
– Жнем, – сказал Антипов.
– Мы тоже, понимаешь… фу-у! Дни-то!.. Золотые де-де-денечки стоят!
– Ты насчет чего? – спросил Антипов.
– Насчет валов. Пэ-п-п-подкинь пару.
– Нету. – Антипов легонько отстранил Сеню и пошел с крыльца.
– Слушай, мэ-м-монумент!.. – Сеня пошел следом за Антиповым. – Мы же к коммунизму п-подходим!.. Я же на общее дело… Дай два вала!!!
– Не ори, – спокойно сказал Антипов.
– Дай пару валов. Я же отдам… Макар!
– Нету.
– Кэ-к-кулак! – сказал Сеня, останавливаясь. – Кэ-к-когда будем переходить в коммунизм, я первый проголосую, чтобы тебя не брать.
– Осторожней, – посоветовал Антипов, залезая в «Победу». – Насчет кулаков – поосторожней.
– А кто же ты?
– Поехали, – сказал Антипов шоферу.
«Победа» плавно тронулась с места и, переваливаясь на кочках, как гусыня, поплыла по улице.
Сеня завел мотоцикл, догнал «Победу», крикнул Антипову:
– Поехал в райком!.. Жаловаться на тебя! Приготовь валы, штук пять! Мне, пэ-п-правда, только два надо, но попрошу пять – охота н-н-наказать тебя!
– Передавай привет в райкоме! – сказал Антипов.
Сеня дал газку и обогнал «Победу».
В приемной райкома партии было людно. Сидели на новеньких стульях с высокими спинками, ждали приема. Курили.
Высокая дверь, обитая черной клеенкой, то и дело открывалась – выходили одни и тотчас, гася на ходу окурки, входили другие.
Сеня сердито посмотрел на всех и сел на стул.
– Слишком много болтаете! – строго заметил он.
Мягко хлопала дверь. Выходили из кабинета то радостные, то мрачные.
Сеня закурил.
С ним рядом сидел какой-то незнакомый мужчина городского вида, лысый, с большим желтым портфелем.
– Вы кэ-к-райний? – спросил его Сеня.
– Э… кажется, да, – как-то угодливо ответил мужчина.
Сеня тотчас обнаглел.
– Я впереди вас п-п-пойду.
– Почему?
– У меня машины стоят. Вот почему.
– Пожалуйста.
К Сене подсел цыгановатый мужик с буйной шевелюрой, хлопнул его по колену.
– Здорово, Сеня!
Сеня поморщился, потер колено.
– Что за д-д-дурацкая привычка, слушай, руки распускать!
Курчавый хохотнул, встал, поправил ремень гимнастерки. Посмотрел на дверь кабинета.
– Судьба решается, Сеня.
– Все насчет тех т-т-тракторов?
– Все насчет тех… Я сейчас скажу там несколько слов. – Курчавый заметно волновался. – Не было такого указания, чтобы закупку ограничивать.
– А куда вы столько нахватали? Стоят же они у вас.
– Нынче стоят, а завтра пойдут – расширим пашню…
– Н-н-ненормальные вы, – сказал Сеня. – Когда расширите, тогда и покупайте. Что их, солить, что ли!
– Тактика нужна, Сеня, – поучительно сказал курчавый. – Тактика.
Из кабинета вышли.
Курчавый кашлянул в ладонь, еще раз поправил гимнастерку, вошел в кабинет. И тотчас вышел обратно. Достал из кармана блокнот, вырвал из него лист и, склонившись, стал вытирать грязные сапоги.
Сеня хихикнул.
– Ну что?.. Сказал н-н-несколько слов? Или н-н-не успел?
– Ковров понастелили, – проворчал курчавый. Брезгливо взял двумя пальцами черный комочек и бросил в урну. Лысый гражданин пошевелился на стуле.
– Что, не в духе сегодня? – спросил он курчавого (он имел в виду секретаря райкома).
Курчавый ничего не сказал, вошел снова в кабинет.
– Не в духе, – сказал лысый, обращаясь к Сене. – Точно!
– Я сам не в духе, – ответил Сеня.
Чтобы не быть в кабинете многословным, Сеня заранее заготовил фразу: «Здравствуйте, Иван Васильевич. У нас прорыв: стали две машины. Нет валов. Валы есть у Антипова. Но Антипов не дает».
Секретарь сидел, склонившись над столом, смотрел на людей немигающими усталыми глазами, слушал, кивал головой, говорил прокуренным, густым голосом. Говорил негромко, коротко. Он измотался за уборочную, изнервничался. Скуластое, грубоватой работы лицо его осунулось, приобрело излишнюю жесткость.