Франсуа поставил мальчика на пол, и бедный малыш, очутившись в теплой комнате, почувствовал, как согреваются его покрасневшие ручонки.
Он улыбнулся и сказал немного нараспев:
— Как тепло!..
Мамаша Луво обернулась.
Показав мужу на маленького оборвыша, стоявшего посреди комнаты, она раздраженно крикнула:
— Это еще что такое?
Бывают же такие минуты даже в самых дружных семьях!..
— Сюрприз, хе-хе! Сюрприз!
Чтобы подбодрить себя, судовщик улыбался во весь рот, но в душе он бы предпочел быть еще на улице.
А так как жена, ожидая объяснений, грозно на него смотрела, то он сбивчиво принялся рассказывать о происшедшем, глядя на нее умоляющими глазами побитой собаки.
Малыша бросили родители. Он нашел его плачущего на тротуаре.
Спросили: «Кто хочет его ваять?»
Он сказал: «Я!»
И комиссар ему сказал: «Берите его!»
— Верно, малыш?
Тут мамаша Луво разразилась:
— Ты что, с ума сошел или пьян? Что это еще за глупости? Тебе, видно, хочется уморить нас с голоду? Ты, видно, считаешь, что мы богачи? По-твоему, у нас есть лишний кусок хлеба и много места для спанья?
Франсуа молча разглядывал свои башмаки.
— Несчастный! Посмотри на себя, посмотри на нас. В твоей барже не меньше дыр, чем в шумовке! А ты еще забавляешься, подбираешь на улице чужих детей!
Все это бедняга уже и сам говорил себе.
Он не собирался возражать.
Он опустил голову, как подсудимый, выслушивающий обвинительный акт.
— Сделай одолжение, отнеси ребенка обратно к полицейскому комиссару. Если он станет ломаться и не возьмет его, ты ему заяви, что жена не захотела его оставить. Понял?
И она надвигалась на него, угрожающе размахивая сковородкой.
Франсуа обещал исполнить все, что она хочет.
— Постой, ты только не сердись. Мне казалось, что я хорошо поступил. Я ошибся. Вот и все. Что же, сейчас увести его?
Покорность мужа смягчила мамашу Луво. Возможно, что она представила себе кого-нибудь из своих детей, заблудившегося ночью, с рукой, протянутой за подаянием.
Отвернувшись, чтобы поставить сковородку на огонь, она проворчала:
— Сейчас уже поздно — там закрыто. А раз ты взял ребенка, так не на улицу же его выбрасывать. Эту ночь он проведет с нами, а завтра утром…
И рассерженная мамаша Луво с ожесточением принялась мешать угли…
— …завтра утром, клянусь тебе, ты меня от него избавишь!
Наступило молчание.
Хозяйка сердито принялась накрывать на стол, стуча стаканами и швыряя вилки.
Клара испуганно забилась в угол.
Грудной ребенок посапывал в кроватке, а найденыш с восхищением смотрел на красные угли.
Возможно, что с самого дня рождения он не видел огня в печке.
Еще больше обрадовался он, очутившись за столом, с салфеткой на шее, перед горкой картофеля на тарелке.
Он ел жадно, как воробышек, которому в зимний день бросают крошки хлеба.
Мамаша Луво сердито подкладывала ему в тарелку, но втайне была растрогана, глядя на этого голодного, худенького ребенка.
Малютка Клара в восторге гладила его своей ложкой.
Приунывший Луво не решался поднять глаза.
Когда со стола было убрано, а дети уложены спать, мамаша Луво уселась у огня, поставив малыша перед собой. Она решила заняться его туалетом.
— Нельзя же такого чумазого мальчишку укладывать в постель! Бьюсь об заклад, что губка и гребень к нему не прикасались.
' Ребенок, как волчок, вертелся в ее руках.
Право же, вымытый и причесанный, он выглядел вовсе не таким безобразным — бедный крошка с розовым носиком пуделя и щечками, круглыми, как два красных яблочка.
Мамаша Луво не без удовлетворения полюбовалась своей работой.
— Сколько ему может быть лет?
Франсуа отложил трубку, довольный, что снова может напомнить о себе.
В первый раз за весь вечер с ним заговорили, а то, что к нему обратились с вопросом, было равносильно почти полному прощению.
Он встал и вытащил из кармана веревку.
— Сколько ему лет, хе-хе! Сейчас тебе скажу.
Он обхватил мальчика поперек тельца.
Опутал его веревкой, как делал это с деревьями в Кламси.
Мамаша Луво с изумлением смотрела на него.
— Что это ты делаешь?
— Снимаю мерку, черт возьми!
Она вырвала веревку у него из рук и швырнула ее в угол.
— Мой бедный муженек! До чего же ты глуп со своими причудами! Ведь ребенок не дерево.
Не везет в этот вечер бедняге Франсуа!
Он отступил, пристыженный, а мамаша Луво принялась укладывать малыша в кроватку Клары.