«Сигар?» – спросил я в магазине. «Сигар нет», – 30 отвечал индиец-приказчик. «Нового приготовления, гаванской свертки, первый сорт», – говорил я. Чиновник переводил мой вопрос на ответ тагала – «нет». «Их так немного делают, что в магазин они и не поступают», – сказал он. «Ну первого сорта здешней свертки, крупных». – «Все вышли», – был ответ. – «Сегодня пришлют», – прибавил он. «Ну второго сорта?» – спросил я. Тагал порылся в ящиках, вынул одну пачку в бумаге, 125 штук, и положил передо мной. «Una peso» («Один пиастр»), – сказал он.
«Да мне надо по крайней мере 40 пачек двадцать одного этого сорта», – заметил я. Тагал опять заглянул в ящик. «Больше нет, – сказал он, – все вышли; сегодня будут».
571
Тут следовало бы пожать плечами, но я был очень сердит, не до того было, чтоб прибегать к этим общим местам для выражения досады. Вот подите же: где после этого доставать сигары? Я думаю, на Невском проспекте, у Тенкате: это всего вернее. Кто-то искал счастья по всему миру и нашел же его, воротясь, у своего изголовья. Не был ли в Маниле этот путешественник и не охотник ли он курить сигары? Видно, уж так заведено в мире, что на Волге и Урале не купишь на рынках хорошей 10 икры; в Эперне не удастся выпить бутылки хорошего шампанского, а в Торжке не найдешь теперь и знаменитых пожарских котлет: их лучше делают в Петербурге.
«Что ж у вас есть в магазине? – спросил я наконец, – ведь эти ящики не пустые же: там сигары?» – «Чируты!» – сказал мне приказчик, то есть обрезанные с обеих сторон (которые, кажется, только и привозятся из Манилы к нам, в Петербург): этих сколько угодно! Есть из них третий и четвертый сорты, то есть одни большие, другие меньше. 20 А провожатый мой всё шептал мне, отворотясь в сторону, что надо прийти «прямо и просто», а куда – всё не говорил, прибавил только свое: «Je vous parle franchement, vous comprenez?» – «Да не надо ли подарить кого-нибудь?» – сказал я ему наконец, выведенный из терпения. «Non, non, 1- сильно заговорил он, – но вы знаете сами, злоупотребления, строгости… но это ничего; вы можете всё достать… вас принимал у себя губернатор – оно так, я видел вас там; но все-таки надо прийти… просто: vous comprenez?» – «Я приду сюда вечером, – 30 сказал я решительно, устав слушать эту болтовню, – и надеюсь найти сигары всех сортов…» – «Кроме первого сорта гаванской свертки», – прибавил чиновник и сказал что-то тагалу по-испански… Я довез его до фабрики и вернулся домой.
Смысл этих таинственных речей был, кажется, тот, что всё количество заготовляемых на фабрике сигар быстро расходится официальным путем по купеческим конторам, оптом, и в магазин почти не поступает; что туземцы курят чируты, и потому трудно достать готовые 40 сигары высших сортов. Но если кто пожелает непременно иметь хорошие сигары не в большом количестве, тот, без всяких фактур и заказов, обращается к кому-нибудь
572
из служащих на фабрике или приходит прямо и просто, как говорил мой провожатый, заказывает, сколько ему нужно, и получает за ту же цену мимо администрации, мимо магазина, куда деньги за эти сигары, конечно, уже не поступают.
По крайней мере я так понял загадочные речи моего провожатого. Et vous, mes amis, vous comprenez? je vous parle franchement.1 Насилу-то наконец вечером я запасся, для себя и для 10 некоторых товарищей, несколькими тысячами сигар, почти всех сортов, всех величин и притом самыми свежими. На ящиках было везде клеймо: «Febrero (февраль)», то есть месяц нашего там пребывания. Запрос так велик, что не успевают делать. Другие мои спутники запаслись чрез нашего банкира, но только одними чирутами. За тысячу сигар лучшего сорта платят здесь четырнадцать долларов (около 19 р. сер.), а за чируты восемь долларов. В Петербурге первых совсем нет, а вторые продаются, если не ошибаюсь, по шести и никак не 20 менее пяти р. сер. за сотню. Каков процент! Табак не в сигарах не продается в Маниле; он дозволен только к вывозу. Говорят, есть еще несколько меньших фабрик, но я тех не видал, так же как и фабрики сигареток или папирос.
Наконец объявлено, что не сегодня, так завтра снимаемся с якоря. Надо было перебраться на фрегат. Я последние два дня еще раз объехал окрестности, был на кальсадо, на Эскольте, на Розарио, в лавках. Вчера отправил свои чемоданы домой, а сегодня, после обеда, на катере 30 отправился и сам. С нами поехал француз Pl. и еще испанец, некогда моряк, а теперь commandant des troupes,2 как он называл себя. В этот день обещали быть на фрегате несколько испанских семейств, в которых были приняты наши молодые люди.