Написано в конце 1845 г.
Печатается по тексту ежегодника
Перевод с немецкого
Впервые напечатано в ежегоднике «Deutsches Burgerbuch» на 1846 г.
Подпись: Ф. Энгельс
Ф. ЭНГЕЛЬС ПРАЗДНЕСТВО НАЦИЙ В ЛОНДОНЕ
(В СВЯЗИ С ГОДОВЩИНОЙ ПРОВОЗГЛАШЕНИЯ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ 22 СЕНТЯБРЯ 1792 г.)[165]
«Какое нам дело до наций? Какое нам дело до французской республики? Разве мы не составили себе давным-давно понятие о нациях, разве мы не указали каждой из них соответствующее место, разве мы не отвели область теории немцам, политики — французам, а гражданского общества — англичанам? И вдруг — французская республика! Зачем чествовать то, что относится к ступени развития, которая давно преодолена, которая сама себя упразднила своими собственными последствиями? Если вы хотите сообщить нам что-нибудь об Англии, расскажите уж лучше о новейшей фазе, в которую вступил социалистический принцип, расскажите нам, продолжает ли односторонний английский социализм не понимать того, что он стоит много ниже нашей принципиальной высоты и что он может быть признан лишь моментом, да и то уже превзойдённым моментом развития!»
Успокойся, милая Германия! И нации, и французская республика очень близко нас касаются.
Братание наций, которое повсюду провозглашается теперь крайней, пролетарской партией в противовес как старому, ничем не прикрытому национальному эгоизму, так и лицемерному частноэгоистическому космополитизму свободной торговли, гораздо ценнее всех немецких теорий об «истинном социализме».
Братание наций под знаменем современной демократии, которая, выйдя из французской революции, развилась во французский коммунизм и английский чартизм, показывает, что массы и их представители лучше сознают требования времени, чем немецкие теоретики.
«Но ведь не об этом речь! Кто же говорит о братании, которое и т. д., о демократии, которая и т. д.? Мы говорим о братании наций, взятом самом по себе, о братании наций вообще, о демократии вообще, просто о демократии, о демократии как таковой. Разве вы совсем забыли своего Гегеля?»
«Не римляне мы, мы курим табак»[166]. Мы говорим не о том антинационалистическом движении, которое имеет место в мире в данный момент, мы говорим о том упразднении национальностей, которое совершается в нашей голове при посредстве чистой мысли, при помощи фантазии за неимением фактов. Мы говорим не о действительной демократии, в объятия которой устремляется вся Европа и которая является совершенно особой демократией, отличной от всех прежних демократий; мы говорим о совсем иной демократии, представляющей собой нечто среднее между греческой, римской, американской и французской демократией, словом — о понятии демократии. Мы говорим не о вещах, принадлежащих XIX столетию, дурных и преходящих; мы говорим о категориях, которые вечны и которые существовали «раньше, чем образовались горы». Словом, мы говорим не о том, о чём идёт речь, а о чём-то совсем ином.
Короче говоря, когда в настоящее время у англичан, у французов и у тех немцев, которые участвуют в практическом движении, а не теоретизируют, речь идёт о демократии, о братании наций, то отнюдь не следует понимать это только в чисто политическом смысле. Подобные фантастические представления встречаются ещё лишь у немецких теоретиков и у отдельных немногочисленных иностранцев, которые не идут в счёт. В действительности эти слова имеют теперь социальный смысл, в котором растворяется их политическое значение. Уже эта революция не была просто борьбой за ту или иную государственную форму, как это себе ещё часто рисуют в Германии. Связь между большинством восстаний того времени и голодом; значение, которое имело продовольственное снабжение столицы и распределение запасов уже начиная с 1789 г.; декреты о максимуме цен, законы против скупщиков жизненных припасов; боевой клич революционных армий: «Война дворцам, мир хижинам»; свидетельство «Карманьолы»[167], по которой республиканец, наряду с du fer{192} и du coeur{193}, должен иметь также du pain{194}, и сотни других очевидных фактов показывают, даже и без углублённого изучения вопроса, насколько тогдашняя демократия представляла собой нечто совсем иное, чем просто политическую организацию. Известно также и то, что конституция 1793 г.[168] и террор исходили от той партии, которая опиралась на восставший пролетариат; что гибель Робеспьера означала победу буржуазии над пролетариатом; что Бабёф и участники его заговора сделали в отношении равенства самые далеко идущие выводы из идей демократии 1793 г., какие только были возможны в то время. Французская революция была социальным движением от начала до конца, и после неё чисто политическая демократия стала уже бессмыслицей.
165
Статья «Празднество наций в Лондоне», написанная Ф. Энгельсом в конце 1845 г., была опубликована в конце 1846 г. во втором томе «Rheinische Jahrbucher». Приведённое в этой статье описание хода собрания 22 сентября 1845 г. в Лондоне и текст произнесённых на нём речей даны Энгельсом по отчёту газеты «The Northern Star».№ 411 от 27 сентября 1845 года. На этом собрании было фактически положено начало международному демократическому обществу «Братские демократы», в которое вошли представители левого крыла чартистов, немецкие рабочие — члены Союза справедливых и революционные эмигранты других национальностей, проживавшие в Лондоне. Придавая большое значение этому событию, в подготовке которого он и Маркс приняли участие, Энгельс посвятил ему данную статью. В первом абзаце статьи Энгельс иронически воспроизводит аргументацию, типичную для ряда «истинных социалистов» (Грюн, Люнинг и др.), у которых нигилистическое отношение к другим нациям сочеталось с националистическими разглагольствованиями о превосходстве немецкой нации. Критикуя эти взгляды, Энгельс противопоставляет им идею единства интересов пролетариев различных стран. — 587.
166
Из стихотворения Гейне «Успокоение», в котором он бичует филистерство и косность немецкого бюргера, противопоставляя ему республиканцев древнего Рима. — 588.
167
«Карманьола» — революционная песня, сложенная во время французской буржуазной революции конца XVIII века; текст «Карманьолы» изменялся и дополнялся в связи с текущими политическими событиями. — 588.
168
Конституция 1793 г., выработанная в первые месяцы якобинской диктатуры во Франции, принадлежит к наиболее демократическим из буржуазных конституций. Предпосланная ей Декларация прав человека и гражданина провозглашала суверенитет народа, его право на революцию против правительства, узурпирующего его власть, и признавала обязанностью общества обеспечивать работой неимущих и заботиться о нетрудоспособных. Конституция устраняла имущественный ценз и вводила всеобщее избирательное право. В то же время она объявляла частную собственность неприкосновенной. Конституция 1793 г. не была введена в действие вследствие гражданской войны и контрреволюционной интервенции и была уничтожена после 9 термидора 1794 г. пришедшей к власти контрреволюционной крупной буржуазией. — 589.