Демократия в наши дни — это коммунизм. Какая-либо иная демократия может существовать ещё только в головах теоретических ясновидцев, которым нет дела до действительных событий, для которых не люди и обстоятельства развивают принципы, а принципы развиваются сами собой. Демократия стала пролетарским принципом, принципом масс. Пусть массы не всегда ясно представляют себе это единственно правильное значение демократии, но для всех в понятии демократии заключено, хотя бы смутное, стремление к социальному равноправию. Подсчитывая боевые силы коммунизма, можно спокойно причислить к ним демократически настроенные массы. И когда пролетарские партии различных национальностей соединяются между собой, то они с полным правом пишут на своём знамени слово «демократия», ибо, за исключением таких демократов, которые в счёт не идут, все европейские демократы 1846 г. являются более или менее сознательными коммунистами.
В чествовании французской республики, как бы она ни была «превзойдена», с полным основанием принимают участие коммунисты всех стран. Во-первых, все народы, которые были достаточно глупы, чтобы позволить использовать себя для подавления революции, уяснив себе, наконец, какую глупость они совершили из-за своих верноподданнических чувств, обязаны дать французам публичное удовлетворение; во-вторых, всё современное европейское социальное движение представляет собой лишь второй акт революции, лишь подготовку к развязке той драмы, которая началась в 1789 г. в Париже, а теперь охватила своим действием всю Европу; в-третьих, в нашу буржуазную эпоху трусости, себялюбия и мелочности вполне своевременно напомнить о той великой године, когда целый народ на время отбросил всякую трусость, всякое себялюбие, всякую мелочность, когда были люди, обладавшие мужеством противозаконности, не отступавшие ни перед чем, — люди железной энергии, которые добились того, что с 31 мая 1793 г. по 26 июля 1794 г. ни один трус, ни один торгаш, ни один спекулянт, словом, ни один буржуа не смел поднять голову. В такое время, когда какой-нибудь Ротшильд держит в своих руках судьбу мира в Европе, Кёхлин кричит о покровительственных пошлинах, Кобден о свободе торговли, а Диргардт проповедует спасение грешного человечества при помощи союзов для улучшения положения трудящихся классов, — в такое время, право же, необходимо напомнить о Марате и Дантоне, Сен-Жюсте и Бабёфе, о славных победах при Жемапе и Флёрюсе[169]. Если бы влияние этой могучей эпохи, этих железных характеров не сказывалось ещё в наш век торгашества, то, право же, человечество должно было бы прийти в отчаяние и отдать свою судьбу в полное распоряжение Кёхлинов, Кобденов и Диргардтов.
Наконец, братание наций имеет в наши дни, более чем когда бы то ни было, чисто социальный смысл. Пустые мечты о создании европейской республики, об обеспечении вечного мира при соответствующей политической организации стали так же смешны, как и фразы об объединении народов под эгидой всеобщей свободы торговли; и в то время как все сентиментальные химеры подобного рода совершенно теряют свою силу, пролетарии всех наций без шума и громких фраз начинают действительно брататься под знаменем коммунистической демократии. Ведь одни только пролетарии и могут действительно сделать это, ибо буржуазия каждой страны имеет свои особые интересы, а так как эти интересы для неё превыше всего, она не способна подняться выше национальности, и её два-три теоретика со всеми своими прекрасными «принципами» ничего здесь не могут поделать, ибо они оставляют в неприкосновенности эти противоречивые интересы, как и вообще весь существующий порядок, и способны только на фразу. А пролетарии во всех странах имеют одни и те же интересы, одного и того же врага, им предстоит одна и та же борьба; пролетарии в массе уже в силу своей природы свободны от национальных предрассудков, и всё их духовное развитие и движение по существу гуманистично и антинационалистично. Только пролетарии способны уничтожить национальную обособленность, только пробуждающийся пролетариат может установить братство между различными нациями.
169
Речь идёт о победах, одержанных революционной французской армией над войсками первой коалиции европейских контрреволюционных монархий при Жемапе 6 ноября 1792 г. и при Флёрюсе 26 июня 1794 года. — 590.