Тимошин. Ну?.. Маленькая картинка для выяснения больших вопросов… Чего загрустил, Василий Павлович? Жалко Настю? А народ-то какой!
Силкин. Одну Настю потеряли — десять взамен ее нашли!
Черных. Потеряли Настю?..
Тимошин. Погоди, не торопись ее терять! Если потеряем ее, то и нам с тобой надо подавать в отставку. Для чего мы здесь сидим? Бумажки только писать или таких людей находить, поднимать? Находить, а не терять!..
Силкин. Ох, и женщина! Огонь с перцем! Но как она землю любит, как работает! Были и раньше в деревнях вот такие хлеборобы, у которых урожай всегда раза в три больше, чем у других. Колдунами их называли. А по-моему, просто талант.
Тимошин. Затвердил: талант, талант!.. Талант — это обязанность, Лука Демьяныч! Не помню, чьи слова. Настоящий талант тот, который сам творит и другим дорогу дает. Радуется, когда видит рядом с собой новые таланты. Не завидует, не боится, что его славу, может, затмят.
Черных. Зависти у нее нет, Денис Григорьич. Не думаю, чтобы она сознательно людей обижала. Просто очень она натерпелась в свое время в колхозе от таких, которым в коммунизм не к спеху.
Тимошин. Может быть, может быть… (К Силкину.) Да не крути ты шнур! Ну что за человек, что за привычка! Придет, сядет и крутит его, крутит. Опять у меня телефон заикается! Три шнура уже перекрутил! Вот — самородок!
Силкин. Засёк! Теперь так и будет меня звать!..
Тимошин распахивает широкую двустворчатую дверь на веранду. Ветра нет. Все вышли на веранду.
Тимошин. Утихла буря. А ты на восемнадцать дней пророчил. Погодка какая чудесная!
Силкин. Хорошая осень стоит. Сухо, тепло. Много зяби напашем.
Тимошин. Люблю осень, время плодов, зрелых мыслей, новых планов… Поезжай к ней, Василий Павлович. Сегодня же поезжай.
Черных. Сейчас заеду в МТС, там у меня еще дело есть. А вечером — к ним в колхоз.
Тимошин. Поезжай. Нельзя ее теперь оставлять одну. Помоги ей понять все.
Занавес.
Действие третье
Дом Насти. Вечерние сумерки. Настя, вернувшись из района, лежит, не зажигая огня, накрывшись шалью, на диване в прихожей. Столик, за которым сидела Люба, отодвинут к стене. Посреди комнаты валяется стул.
Стук в дверь. Входит Черных.
Черных. Можно войти?
Настя, чуть пошевелившись, что-то невнятно отвечает ему.
Темно… Кто-то будто есть. Хозяйка дома?
Настя. Дома.
Черных (подходит). Здравствуй еще раз. Чего лежишь? Захворала?
Настя. Нет…
Черных. С вечера спать легла… Свет зажечь? (Находит выключатель. На секунду комната освещается.)
Настя. Не надо…
Черных (гасит свет, поднимает стул, садится). А я к вам в колхоз приехал.
Настя. Правление — рядом.
Черных. Знаю я, где ваше правление. Там никого нет… Давно вернулась? Ты сразу из райкома домой поехала?
Настя. Да… (Помолчала). А Шаврова хата — напротив, за колодцем.
Черных (удивленно). Гонишь? Не вовремя зашел?
Настя. Устала я сегодня. Люди, люди, разговоры…
Черных. Хорошо, я уйду. (Встает.) А может, ты обиделась на меня, что не заступился в райкоме?
Настя. Кто я вам такая, чтоб за меня заступаться. И не ждала от вас защиты. Сама себе защита.
Черных (немного смущенно). Не ждала? Ну, конечно… (Делает шаг к двери.)
Настя приподнимается.
Настя. Чего мне так холодно?.. Что там на дворе?
Черных. На дворе тепло.
Настя. А меня знобит.
Черных. Перенервничала.
Настя. Ну, мои нервы ко всему привычны… Что это вы за кличку мне придумали: «вечный передовик»?
Черных. А… Я не в насмешку сказал. (Садится.) Неужели тебе нравится, что другие из года в год отстают?
Настя. Я не возражаю — пусть обгоняют.
Черных. Опять не то говоришь! Помоги другим с тобою поравняться, а сама — дальше вперед, если не хочешь потерять славы. Больше жизни было бы! Больше тебе беспокойства!