Степан Романович. Да ты меня не понял, Кузьма Филиппыч! Я не говорю: плохой он инженер, я говорю: опыта нет.
Коммунист. А! Это дело наживное!
Степан Романович. Ну, конечно, наживное! И я ж тебе об этом толкую!..
Соловьев (стучит карандашом по столу). Ясно!.. Кто еще хочет сказать?.. Прошу все-таки говорить по существу вопроса: о статье товарища Лошакова. В статье обвиняются два человека: товарищ Глебов — в агитации против МТС и я — в попустительстве. Так вы уж о нас обоих и говорите.
Шубин. Разреши, Виктор Петрович. (Встает.) Я тоже не против молодых специалистов. Каждый старый человек был в свое время молодым, каждый молодой станет стариком. Конечно, много у нас всяких ненормальностей. Колхозы на нас обижаются, что мы не болеем об урожае и гонимся зачастую только за голыми гектарами, за выработкой. Что ж, обижаются, надо сказать, правильно. Но опять же, с этим вопросом надо разобраться! Не от хорошей жизни мы гектары нагоняли, планирование было такое!.. Я шестнадцатый год работаю директором МТС. Здесь я недавно, но общие порядки знаю. И у вас было то же самое.
Голоса: «Было, было!», «И сейчас еще есть!», «Никак те порядки не изживем!».
Очень много неувязок и в самой нашей системе, и в наших взаимоотношениях с колхозами. И дело так дальше не пойдет, если мы…
Соловьев (постукивает карандашом). Павел Арефьич! Ты говори о Глебове.
Шубин. А что я могу сказать о Глебове? Человек и года еще не работает. Но вижу — берется за дело неплохо, старается. У меня, как директора, никаких претензий к нему нет. Есть кое-что, но об этом мы с ним в рабочем порядке поговорим. (Сел.)
Лошаков. Товарищи умышленно уходят от существа дела! И Глебов молчит!
Второй коммунист. Это верно вы сказали, Павел Арефьич: Глебов и года у нас еще не работает. И вообще — человек молодой. Не он это все строил. Потому так легко и рассуждает: мэтэесы не нужны! А я здесь с первого дня! Один дом стоял кулацкий — контора, да два станочка в сарае вертелось. А теперь — вон какое хозяйство! Тут нашего пота пролито!..
Степан Романович. Ну что ж, Макарыч, и я — с первого дня. Но если видим мы, что…
Соловьев. Просите слова!
Лошаков. Вопрос ставится ребром: говорили вы, товарищ Глебов, что трактора надо продать колхозам?
Андрей. Говорил.
Лошаков. И как вы сами это расцениваете?
Татьяна Ивановна (начинает возмущаться). Прямо как на суде: «Признаете себя виновным?..»
Андрей (встал). Нет, не признаю… Я только в том виноват, что позволил себе думать о вещах, которые не входят в мои обязанности, как главного инженера. Мне надо бы думать только о запчастях, горючем, ремонте, а я осмелился подумать и о завтрашнем дне нашей деревни. Если это можно назвать моей виной, называйте… Но я все-таки иначе смотрю на вещи. У нас еще много непорядков. Надо всем нам об этом думать — как быстрее двинуть вперед сельское хозяйство!.. Я маленький человек, рядовой коммунист, к тому же молодой коммунист. Но я отвечаю за будущее своей родины, за все, что мы делаем и что должны сделать, не меньше больших руководителей.
Лошаков. Что-о? Договорился! (К собранию.) Слышали? Какое зазнайство! Он отвечает за сельское хозяйство не меньше министра! Вот куда вас потянуло — на министерское кресло!
Соловьев (разозлился). Глебов правильно сказал, товарищ Лошаков, не передергивайте! У нас каждый, самый маленький человек — строитель коммунизма. При чем тут кресло?..