Михаил и Алиса ответили молчаливым и таким же растерянным взглядом. Бывшее село Софьино на берегу Нарских прудов и на краю одноимённого Нарского императорского заповедника уже лет двести было летней загородной резиденцией императоров. Что-то вроде Петергофа в прежнем мире Михаила. Но сейчас далеко не лето, декабрь скоро!
— Оля, ты чего-то хоть немного понимаешь? — наконец поинтересовалась Алиса.
— В том-то и дело, что нет. Если вспомнить, что сейчас не лето, и нас вряд ли на охоту в Нарском лесу приглашают… На ум одно-единственное приходит. У Софьино помимо летнего отдыха и если поохотиться хочешь, ещё одна функция есть. Просто о ней из-за болезни отца забывать стали. Если надо провести какое-то мероприятие статусное, но из тех, что в Кремлёвских залах не по чину. Ну, скажем, грамоту принять от послов каких, из Британии всякой или из Нихона. Вроде и посол, вроде и государство не мелкое, но и далеко не какая-нибудь Французская или Российская империи. Или если гостя какого послать нельзя, но и по носу щёлкнуть надо — не дорос ты, чтобы тебя император в Кремле принимал. Для этого их в Софьинском дворце и встречают, сам император или наследник. Но зачем мы летим сюда — не знаю. О таких вещах обязательно заранее предупреждают, а мне ничего не говорили.
Лётное поле оказалось в пригороде. Дальше прямо у трапа пассажиров встретила машина с тонированными стёклами и лично генерал Юсупов. В своём угольно-чёрном мундире с золотыми генеральскими орлами на погонах — сейчас буквально живое воплощение Службы государственного спокойствия Российской империи.
— Ваше Императорское Высочество Юлия. Ваша светлость господин Тёмников. Вас уже ждут.
Михаил, Оля и Алиса переглянулись. Происходящее было всё страннее и страннее. Ладно, обращение к цесаревне — как намёк, что Оля здесь будет выступать в своём официальном статусе наследницы престола. Но обращение к Михаилу как к действующему члену Боярской думы? Понятно, что с поддержкой Никодима Феоктистовича Воронцова и императора это вопрос решённый. Поговорить с Аней по телефону пока не вышло, Юсупов от имени императора просил ограничить любые контакты из научного городка с внешним миром. Но бумаги по клановым делам Михаилу пересылали, в том числе как глава рода он официально утвердил всё, о чём Аня и Энрикет договорились с Воронцовыми. Никодим оказался даже немного щедрее, чем Михаил рассчитывал. Однако формально в Боярскую думу Воронцов внесёт представление императора о новом боярском роде лишь после Рождества самое раннее. Так с чего Юсупов обратился именно «Ваша светлость»?
Дальше машина отправилась действительно в сторону резиденции Софьино, однако меры безопасности заставили ещё раз удивиться. Дворяне редко ездили с охраной, максимум один-два телохранителя в машине. Если опасались чего-то всерьёз, то брали с собой дополнительную машину с бойцами. И как показало недавнее покушение на Воронцова, если сам дворянин или кто-то в его охране сильный маг, этого более чем достаточно. Убийцам тогда не помогли ни подрыв кортежа главы Боярской думы, ни стрельба из двух пулемётов. Однако сейчас машин в эскорте было шесть штук, абсолютно одинаковых, и все забиты бойцами службы охраны императора. Причём если головная и последняя машина ехали как ехали, то остальные четыре всю дорогу менялись местами в случайном порядке, чтобы посторонние даже в принципе не могли определить, в какой именно едут охраняемые лица.
Кубинку кортеж объезжал стороной, так что Михаил из окна машины лишь издали полюбовался широкими и чётко распланированными улицами, засаженными деревьями и застроенные сплошняком домами-особняками. Впрочем, насчёт того, что в город не попал, Михаил не пожалел. Понятно, что Кубинка выросла как город, обслуживающий интересы дворцового комплекса, и поэтому обязана выглядеть соответственно: радовать глаз императора и приезжих вельмож. Но уж больно приторно-слащаво, игрушечно в результате она выглядела. Как иллюстрация к какому-нибудь псевдоисторическому роману с ванильно-любовным сюжетом.
А вот резиденция в Софьино заставила Михаила поперхнуться. Умом он, конечно же, понимал и общие культурно-исторические тенденции, и то, что парковые традиции, как и в прошлом мире, закладывались и здесь во Франции парками Версаля при Короле-солнце. Как понимал, и что внешний вид таких вот парадных дворцов, а также внутреннее убранство диктуется в первую очередь предназначением и официально-дипломатическим этикетом, а уже потом вкусами правителей. Однако увидеть здесь практически аналог Петергофа он точно не ожидал. Да, иные скульптурные группы фонтанов, нет ни Самсона, ни Нептуна. Но абсолютно те же классические прямые аллеи, квадратные пруды и деление на Верхний и Нижний парки, которые разделял парадный дворец. Даже точно так же Нижний парк разрезал пополам центральный канал и заканчивался парк набережной, разве что не Финского залива, а цепочки Нарских прудов.