— Молчи, обманщик. Вот мой брат, рядом. А не ты. И больше не пытайся меня пугать, как раньше. Я тебя больше не боюсь!
— Заткнись, заготовка! Расходным материалам слова не давали. Будешь слушаться как миленькая! — аж заорал альтер-эго.
— Какая же ты сволочь… — будь возможность, Михаил сейчас не просто был готов убить альтер-эго, а живьём сдирать с того кожу. — Вот как? Ну спасибо, мразь, это была последняя деталь, которую я не знал. А теперь умолкни, — Михаил наконец-то разобрался с блокировкой. Видимость удалось понизить незначительно, альтер-эго всего-то окутал слабенький туман. Зато голос, по крайней мере, от него к остальным, оказался заблокирован. — Вот теперь мы можем спокойно говорить, и никто нам не помешает.
Глава 19
Рожденный для любви
Первой неожиданно разговор начала Женя. Потупив взгляд, она немного виновато сказала:
— Оля, а я знаю, что ты — Рюрик. Извини, я случайно. Я понимаю — это пока тайна. Я, когда сюда попала — тут у Миши случайно увидела…
— Случайно она обшарила мой стол, — язвительно прокомментировал Михаил. — Попав сюда и пока меня нет, любопытная ворона успела пореветь, порыться в моих бумагах, пожалеть себя и снова пореветь. Как раз пары часов разницы во времени на это хватило, — дальше Михаил вздохнул. — Я тут работал перед нашим совещанием утром. Надо было подготовиться, а мы всё время в дороге. Делал наброски по идеям Александра Даниловича по твоей безопасности, мы их потом с Дмитрием Кузьмичом как раз обсуждали. Было единственное место, где, как я считал, всё спрятано абсолютно надёжно. Теперь придётся думать, как и здесь сейф организовать. И вот эти книжки памяти даже трогать не смей. Я потом придумаю, куда их сложить. А пока там слишком много того, что тебе знать просто опасно. В том числе боевые проклятия.
— Миша, ты был военным? — явно уводя разговор в сторону от Жени, спросила Оля. — На тебе форма, такой нигде нет. И бронежилет. Такой у твоих телохранителей, но больше нигде нет. Это ты от себя принёс? И ещё Алиса говорила, что ты умеешь применять боевые плетения, так одних военных учат.
— Не совсем. История будет долгой, поэтому давай я сначала кофе налью. Тут можно сделать. Женя у нас кофе не любит. Чай или сок?
— Чай. И пирожные, — мгновенно отозвалась девочка. — Там эклеры были.
— Ну понятно, как я мог подумать, что шкаф с кофе и пирожными ты могла пропустить? Кофе и пирожные тут условно настоящие, если вокруг виртуальная реальность… Это, как бы сказать? Нечто вроде твоих твёрдых иллюзий, Оля, только вне обычного пространства. И мы тоже сейчас как бы не совсем настоящие. Но вкус тут отличный, и бодрит не хуже, чем в реальности.
Несколько минут пришлось потратить на объяснения, как осознано управлять секцией шкафа, где появлялись заказы. Так что в итоге Михаил и Оля себе взяли кофе со сливками и бисквиты, а вот Женя, заворожённая возможностями, заказала себе молочный коктейль и какое-то жутко редкое и сложное пирожное. Смущённо при этом призналась, что ела такое два года назад, когда попала на официальный приём деда по случаю неимоверно важного гостя. И все следующие два года о нём мечтала, до того понравилось, но ей родителя сказали — обойдёшься. Михаил на это хмыкнул и прокомментировал:
— Слушай, ну сказала бы, давно тебе его заказали. Ещё на тебе мы не экономили.
— Приглашу в гости в Кремль и скажу, чтобы тебе его готовили, пока не надоест, — фыркнула Оля.
Женя ничего не ответила, но по хитрому виду было понятно: всё запомнила и не упустит. Только попробуйте, мол, потом оба сказать — это была фигура речи. Наконец, кофе закончился, пирожные тоже, и Михаил начал свой рассказ.
— Наши миры похожи, а окончательно разошлись, думаю, лет полтораста назад. Тебе, Оля, на своего предка Игоря Реформатора молиться надо. У нас… У нас случилось плохо. К власти пришёл откровенно бездарный император с огромным самомнением. Две проигранные войны подряд, в которые он ввязался без нужды, и Смута — вот итог его правления. Чудом тогда удержали страну от гибели. Только-только после Смуты во главе России встал действительно великий правитель, начал поднимать всё из пепла, как западные соседи решили нас добить. Война пошла на уничтожение, на захваченных землях резали даже детей. Мы победили, но полегли лучшие из лучших. Правитель буквально сгорел, работая на износ, и вскоре умер. Старший сын погиб на войне, второй сын оказался храбрым солдатом, но плохим генералом.
— Можешь дальше не объяснять, сама хорошо понимаю. Слабый наследник, дворцовый переворот, и к власти пришли те, кто трусливо во время войны отсиживался в тылу, но потом громче всех говорил о своих заслугах.