Первая секунда, две или три в реальном мире после возвращения вызывали дезориентацию. Поэтому Михаил всегда уходил в Библиотеку сидя, опираясь на что-то или ещё как-то, чтобы можно было изобразить задумчивость. Сейчас он сильно торопился, ушёл, едва машина тронулась с места. Но для сестёр-то зазора по времени не было, отсюда Аня продолжала разговор, начатый для неё вот только что — а для Михаила два часа назад.
— … сегодня же первый суд. Миша, эй! Ты меня вообще слушаешь?
— А? Извини, задумался.
Сестра вздохнула:
— Я с утра до Поли успела сходить, говорю — она на нервах вся…
— Да нет, пусть не переживает. Я же тебя с адвокатом тоже знакомил. Он мужик ушлый, сегодня всё утопит в словоблудии. А вот завтра со следующего заседания — вот там будет настоящий цирк, обещаю. Особенно учитывая, что на сегодняшнее утро накопал господин Энрикет. Сегодня эти материалы выкладывать ещё рано. Вот завтра туда я поеду лично.
— Я с тобой… — осторожно сказала Аня, старательно игнорируя молчаливый Машин намёк: не лезь в то, чего не понимаешь.
— Не завтра. По плану ты и Поля должны будете появиться на третьем или четвёртом заседании, когда все проникнутся несчастной судьбой Игоря Даниловича, и как злые Румянцевы хотят из жадности и по злобе оставить его детей сиротами без средств к существованию. Мы с тобой потом обсудим, по какому сценарию играть. Это зависит от поведения судьи завтра и возможно на третьем заседании. В этот момент там нужно будет присутствие Поли, но без тебя её запросто могут не пустить. Вместе и съездите.
Видно было, что сестру он убедил не до конца, но развивать тему дальше она пока не стала. Зато Михаил все уроки ходил в приподнятом настроении, это заметили и окружающие. А сразу по возвращении из гимназии к нему на приём явился адвокат. Причём было заметно, как Рафик Искандерович с трудом удерживает злость:
— Доброго дня, Михаил Юрьевич.
— Здравствуйте, Рафик Искандерович. Как первое заседание?
— Затянуть мы дело смогли. Но вот представляете? Я давно не видел такой наглости. Ладно, судья даже не скрываясь отрабатывал взятку и буквально работал на прокурора. Но вот так открыто мне хамить и макать в грязь, демонстрируя, что раз за ним Румянцевы, то остальные просто обязаны встать в ту самую позу и повизгивать от удовольствия? Да и директор завода… Знаете, при всех наших сложностях работы, есть некоторые пусть неписаные, но строгие правила взаимоуважения, иначе будет полный беспредел. Моё слово кое-что в Адвокатской палате Москвы да значит. Потому я обещаю, что, когда всё посыплется, ни один адвокат Москвы не пойдёт к Румянцевым. Пусть везут кого-то из своих клановых криворучек.
Михаил мысленно посмеялся, что, хотя у адвоката теперь появился глубоко личный интерес, про уменьшение гонорара он не заикнулся. Вслух же спросил:
— Следующее заседание, как мы и просили, будет завтра?
— Да.
— Вот, ознакомьтесь тогда, что я получил сегодня утром.
Сафиуллин быстро пролистал документы в папке и стал чем-то напоминать акулу, почуявшую запах крови.
— Это просто прекрасно.
— А ещё лучше всё будет смотреться на фотокамеры, как думаете? Завтра совершенно случайно на заседание приедут корреспонденты не только московских газет, но и несколько аккредитованных в столице журналистов из Французской республики, Испанской монархии и Страны Ямато. Ну а я лично прослежу, чтобы подданные императора смогли увидеть свободный и независимый имперский суд. Как думаете?
— Думаю, что мы сможем обеспечить им хороший материал, — мгновенно уловив идею, широко заулыбался адвокат. — Пусть увидят, что в Российской империи суд — самый честный и справедливый суд в мире.