Вернувшись в реальный мир, Михаил очень медленно, старательно ещё раз проверяя, начал писать ответы на экзаменационные вопросы. И чем дальше, тем сильнее у него крепло ощущение — он чего-то упустил. Его именно сегодня просто обязаны попробовать утопить. Принимающие учителя — минимум один настроен враждебно, второй непонятно станет ли топить, но и помогать не захочет. И у двоих недругов-наблюдателей, если всмотреться, с чего-то вид излишне довольный сегодня. Но вроде бы он все ловушки нашёл? Или не просто так интуиция бьёт в набат? Закончив писать черновик и перед тем как переносить в беловик, Михаил шагнул обратно в Библиотеку. Надо было спокойно всё обдумать.
Погода за окном ухудшилась, разгулялась волна, словно вихрь полетел по облакам, клочья снега завертелись повсюду, падая большими шапками на пенистые гребни и мгновенно растворяясь в серой мутной воде. Листы с выполненным экзаменационным заданием оставались на столе, пропадали бумаги, лишь если их скомкать и бросить в корзину. Прежде чем садиться и искать подвох, Михаил налил себе кофе, в этот раз заставив Библиотеку подать не зефир и американо, а булочку с корицей и латте. Дальше минут десять он смаковал ароматы корицы и кофе по всему кабинету, впитывая нежные тона латте во рту, наслаждался теплом, которое разливалось с каждым глотком по телу — особенно если при этом смотришь на буйство ледяной океанской стихии за окном. Допив кофе, Михаил сел обратно за стол. Оглядел выстроенные стопочками учебники, протянул руку взять один — и замер на середине движения. Вот оно!
По институтской ещё привычке все книги были отсортированы по содержанию. Самый простой уровень — в первой стопке, материалы посерьёзнее — во второй. Всякие справочники и таблицы в третьей. Во время работы, не тратя времени на поиск в общей груде, ты берёшь нужную книгу. Где учебник, а из какой стопки взять таблицы разных констант. Для решения двух экзаменационных вопросов из десяти Михаил использовал справочник, потому что там применялось редкое правило, к которому шла таблица исключений. Но человек не в состоянии дословно запомнить все эти таблицы. Где-то да неизбежно ошибётся. А вот если не ошибётся… Михаила заподозрят в списывании. Особенно учитывая настолько хорошие предыдущие результаты по физике и математике, заметно выше, чем вроде бы положены для обычного школьника. Топить его будет дружно вся комиссия, включая тех, кто пока относится лояльно. А если уж комиссия в полном составе видит своей задачей студента завалить — она завалит, соревноваться в знаниях на равных сразу с восемью профессионалами Михаилу не поможет даже Библиотека.
Черновик пришлось переделывать заново, в итоге времени сдавать устную часть осталось пускай и не совсем впритык, но мало. Из аудитории Михаил вышел мокрый как мышь, не обращая внимание на то, как два его недруга из комиссии не скрывали разочарования после оглашения баллов и оценки. Поверить в свою победу удалось, лишь когда дома сёстры начали расспрашивать наперебой: как экзамен?
— Так себе. С огромным трудом восемьдесят один балл.
— Всё равно пятёрка, — сказала Женя. — Тебе точно расстраиваться не стоит.
— Наоборот, радуйся, — фыркнула Маша. — Вспоминая твои каракули, и как ты пишешь, скажи спасибо, что тебе аттестат решили не портить, а натянули оценку. Я бы вообще больше тройки тебе не поставила.
Михаил на это поморщился, но язвить, что комиссия старалась, просто у них не получилось — не стал. Решат, что загордился… и будут правы. Даже эту-то оценку он получил, если быть объективным, исключительно за счёт Библиотеки да стараниями Игната Карловича, который в решающий момент дискуссии сумел перетянуть на сторону Михаила колеблющуюся часть комиссии.
В итоге последний экзамен, хотя и был самым объёмным, но выглядел наполовину формальностью. Недруги из комиссии не захотели себе портить репутацию, отныне вовсю демонстрировали нейтралитет. Устная часть в итоге вообще превратилась в нечто вроде «беседы за жизнь». Михаил расслабился, за что и поплатился, когда сразу после оглашения результатов — девяносто два из ста баллов — один из экзаменаторов сказал, то ли решив подольститься теперь уже как к главе перспективного рода, а не к ученику, то ли по иной причине: