Он принципиально никаких амулетов не брал, и амулет эвакуации планировал держать так, чтобы в любой момент успеть избавиться, а ночью класть подальше от стоянки. Пусть с этим испытанием всё тысячу раз проверено и безопасно, ожёгшись на молоке — дуют на воду. Полигон — всё-таки игрушка Забытых, а летом в Крыму одного сбоя Михаилу хватило. Поэтому даже вещи у него были без каких-либо магических усилений. Точнее, пустые, но с возможностью уже самостоятельно по месту вложить то или иное плетение: идею подсказал один из бывших африканских спецов. Это дороже, сработает, может, и хуже, чем если вкладывать плетение при изготовлении сразу на заводе, зато ты абсолютно невидим в магическом диапазоне. Такие вещи, помимо прочего, будут собирать избыточную ауру тела — вокруг тебя останется виден один местный естественный фон.
— Итак, все на месте. Теперь прошу выслушать инструкции. Сейчас каждый из вас подойдёт и вытянет из ящика на столе жетон. Там будут две цифры: номер автобуса и ваш номер. Вы проходите к своему автобусу, дальше по возрастанию номеров с интервалом в километр вас высадят вдоль зоны испытания. Испытание начинается сразу, как вы пересекаете границу полигона. Подходите — и удачи.
Автобусы не меньше половины пути ехали со стёклами, переведёнными в полупрозрачный режим — свет проникает, но разобрать снаружи ничего нельзя. И лишь часа через три кураторы соизволили включить нормальную проницаемость. Все мгновенно прилипли к окнам. Дорога шла по широкой равнине, протянувшейся вдоль подножия заснеженной лесистой цепи гор. Потом свернула на невысокий перевал, дальше пошла опять та же белая лесная дорога, только вокруг горы теснились ещё ближе и с двух сторон. Вскоре дорога перемахнула ещё через один невысокий перевал, и раздалось дружное:
— Ах!
Теперь шоссе резво бежало вдоль невысокого горного хребта, который сторожили величественные кедры-часовые в мохнатых шапках первого снега, сохраняя глубокое безмолвие зимнего леса. По левую руку вдоль дороги шла полоса снега шириной метра три или четыре, а за ней послеполуденное солнце ласкало нежным отблеском медовую кору сосен и белый шёлк коры берёз. Основная масса деревьев стояла ещё скрытая в листве. Лежавшие на голой земле мелкие листья пестрели и загорались червонным золотом, а красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда, мелькали перед глазами. Слева от дороги простиралась обширная долина, где пока ещё царило начало осени.
Буквально через несколько километров автобус замедлился, остановился. Раскрывшиеся двери выпустили наружу облако пара и тёплого воздуха, взамен разрешив просочиться запахам первого мороза и свежего снега. Раздался голос куратора:
— Номер первый.
Поднялся растрёпанный смуглый парень, из-за свитера и штормовки казавшийся толстым. Посмотрев на остальных в салоне ошалелым и растерянным взглядом, он медленно подхватил свой немаленьких размеров рюкзак и, тяжело шагая, двинулся на выход и к лесу. Впрочем, стоило парню переступить через границу зимы и осени, как он явно взбодрился, лихо закинул на плечи рюкзак и чуть ли не бегом двинулся вглубь, сминая подлесок. Автобус же отправился дальше. Как и обещали — высаживая каждый километр нового участника. Наконец, Михаил услышал:
— Десятый!
Стараясь успокоить бешено запрыгавшее от впрыска адреналина сердце, размеренными движениями Михаил подхватил рюкзак и вышел. Волочь вещи на себе и надевать уже на Полигоне, как делали почти все остальные, кто вылезал из автобуса до этого, Михаил не стал. Закинул рюкзак на спину: руки должны оставаться свободны. Невольно «крякнул» от навалившейся на плечи тяжести. Вот за это он всегда и не любил первый день маршрута. И организм ещё не перешёл в особый, ходовой режим, который невозможно включить заранее, а только несколькими часами ходьбы по тайге с грузом. И рюкзак, полный продуктов, ещё самый тяжёлый. Михаил попробовал ногой снег, убедился, что не провалится — пусть остальные прошли нормально, будет обидно, если именно ему не повезёт. И дальше, не оглядываясь и не оставляя времени уже себе на секунду слабости и страха, пошёл вперёд.
Стоило пересечь границу времён года, а вместо скрипуче похрустывавшего свежего снега под берцами зашуршала опавшая листва пополам с землёй, в лицо дохнуло теплом и запахом осенней тайги — крепким, тонким и опьяняющим, как аромат старого драгоценного вина. А ещё раздался мелодичный женский голос, который произнёс на языке альвов: