Это оказалось плохой идеей. Если до этого орангутаноид явно думал, может быть разойтись, лишь попугав друг друга — он силён, но и противник тоже опасен… Своим ударом Михаил вышиб ему глаз. И сейчас, взревев от дикой боли, но ориентируясь на слух и обоняние, монстр танком попёр вперёд. Раздавить, разорвать, растерзать. Хлёсткий удар, и ощущение, будто Михаил столкнулся с поездом. Словно давний предок, бравший медведя — сейчас Михаил упёр конец рогатины в землю, вместо перекладины сразу за лезвием плоский водяной щит-уплотнение. И держать своим весом и напряжением всех сил двести килограммов атакующей природной машины смерти.
Рогатина прогнулась, но высокотехнологичное изделие устояло. Зверь отчаянно хрипя и ревя, рвался вперёд, махал лапами, стараясь дотянуться когтями. Секунда, другая — с каждой монстр истекал кровью, слабел. Но также стремительно таял и запас маны в мышцах. Монстр подох первым. Жалобно завопил, дёрнулся назад, пытаясь соскочить с рогатины. Михаил позволил ему это сделать, а дальше всеми оставшимися силами воткнул рогатину в кровоточащую рану глаза, пробивая мозг, и одновременно ледяное лезвие под челюсть — там должна быть артерия, если анатомия хоть немного совпадает. Непонятно, что оказалось смертельной раной, но орангутаноид в агонии упал на землю. А рядом, не имея сил, рухнул на колени Михаил, судорожно нашаривая на поясе нож — сейчас его даже гиенособака уделает.
Нож не понадобился. Видимо, обезъяноподобная тварь была королём местного леса, так что ни вставать ей поперёк дороги, ни тем более нападать на того, кто схлестнулся на равных с орангутаноидом, ни одно местное животное не рискнуло. Остаток пути через корявый лес Михаил проделал спокойно, не увидев больше никого. Вернувшись домой, стоило в ноги поклониться разработчикам такой вот рогатины, выдержала, спасла жизнь. И вдвое острее хотелось заиметь огнестрельное оружие. Будь у него хотя бы револьвер — пуля плюс магия орангутаноида остановила бы ещё на подходе.
Михаил с тревогой посматривал на часы: ночевать в здешних болотистых лесах среди деревьев-уродцев будет крайне опасно. Орангутаноида жалко бросать, это точно зверь, может быть съедобный — но полноценный анализ на яды и токсины занимает полчаса, а столько лишнего времени сейчас нет. Да и не тащить же тушу с собой? И так рюкзак тяжёлый, а идти непонятно сколько километров.
К счастью, уродливый лес тянулся недолго, и вскоре местность начала меняться. Исчезли запахи гнили и влаги, заместо них пришли ароматы сухой травы, земли и ещё чего-то, вроде бы знакомого, но постоянно ускользающего от сознания. С каждой сотней метров деревья редели, но поднимались ввысь и выпрямлялись, кустарники наоборот исчезли, полуболото превращалось во что-то вроде саванны. Высохшие осенние травы качались, набегали друг на друга, как волны жёлтого моря, излучая во все стороны бесчисленные ароматы. Среди золотисто-жёлтой монотонной необъятности яркими пятнами выделялись последние осенние цветы, похожие на зверобой. Местами обнажённая земля жила медлительной жизнью камней, устоявших против натиска растительности. Дальше снова тянулась сухая трава, в которой понемногу встречались кустарники и даже деревья.
Идти по такой местности было одно удовольствие, так что Михаил лихо отмахал километров восемь, когда на небе загорелись признаки скорого заката. Пора было искать место для ночлега. Равнина как-то быстро закончилась, до этого плоская как стол — теперь начали попадаться холмы, пускай и пологие. То тут, то там скалы поднимали над саванной свой профиль, сходный с каким-то причудливым животным: вон застыл каменный слон, а дальше самый настоящий гранитный трицератопс высотой метров пять. Будь здесь деревья — идеальное место, скала защитит от ветра и прикроет спину. Но без сторожевого костра, светлого барьера, ограждающего человека от моря ночного мрака, ты слаб и беспомощен, а дров в округе нет. И самого завалящего ручья тоже нет, а сцеживать воду заклинаниями из сухого воздуха — экстремальный вариант на крайний случай.
Перевалив через очередной холм, Михаил увидел воду, уже немного оранжевую от заходящего солнца. С верхушки холма глазам открылось самое настоящее вытянутое озеро, справа питавшееся потоками реки, слева падавшее в бездну водопада. Со всех сторон как налитое в каменную миску озеро было окружено базальтовыми стенами скал, можно было пройти лишь по реке и ещё в разрыве гранитных стен с другой стороны напротив. Однако, немного подумав, Михаил свернул к реке — вдоль неё начиналась родная, хорошо знакомая хвойноиглая, златолистая, сухотравная, напоенная осенью тайга. Вот рядом с озером мало деревьев, вдобавок холоднее от большого зеркала воды, а ещё наверняка водопой животных, очень уж там удобные пологие пляжи. Не стоит рисковать и ставить там лагерь, особенно в темноте.