— Нет… — растерялся Виктор и отвёл взгляд.
Ага, а девочка-то нравится ему самому.
— Сразу скажу, я не собираюсь за Леной ухаживать. Она хорошая и хороший друг, но… нет, не вышло у нас. Но это я знаю, что мы тогда летом расстались насовсем. А что подумают те, кто захочет через Лену дотянуться до меня? Вспомнят, как я за ней тогда весь май бегал? — Виктор принадлежал к боярскому роду. Хотя и школьник, но царящие в высшем свете нравы представлял. Закусил нижнюю губу и молча кивнул. — Нарочно плакать так, как Лена сегодня утром — нельзя. Теперь все видели и знают, как я её оскорбил, и мы рассорились насмерть так, что за мои слова только по морде надавать. Для неё так лучше. И всё же… Если можешь, осторожно объясни Лене, что от меня ей стоит держаться подальше. А заодно присмотришь за ней?
— Спасибо. И да, присмотрю.
Виктор развернулся и пошёл обратно к школе. Ну да, Лена ещё там. А Михаил неожиданно ощутил на душе какое-то облечение. И со всем возможным жаром помолился, чтобы у Виктора и Лены всё сложилось. Пусть Демидов сейчас ей станет опорой и защитой… Не сможет девушка в такого героя — да не влюбиться. Иначе это будет просто несправедливо к ним обоим.
Глава 3
Крымский след
Осень в этом году наступала на Москву как-то особенно быстро. Вроде ещё недавно было бабье лето — и уже пришли прохладные осенние дни, когда если даже в сухую погоду гуляешь по устланным увядшими листьями дорожкам парка, то в тени весьма свежо. Конечно, пока ещё стоит чуть выйти солнышку, оно мгновенно согреет, как летом, опять станет жарко. Но едва распахнёшь пальто, то сразу по спине понесётся такой пронзительный и неприятный ветерок, что только успевай застегнуться обратно, пока не промёрз до костей. Сегодня прямо с утра вообще накатил мрачный день, густые облака, гонимые ветром, если и раздвигались, то буквально на минуту, пропустить короткий солнечный луч — но сразу же он умирал, обратно стеснённый тучами.
И всё равно, несмотря на мрачную и холодную погоду, настроение у Михаила было отличное, потому что дома — семейная идиллия и спокойствие, все дела идут просто на отлично. Съёмки киносериала шли прекрасно, за две с половиной недели учебного года выпустили одну серию и параллельно работали сразу ещё над двумя — небольшая задержка случилась, поскольку одновременно шёл кастинг остальных актёров. Главное, что близнецы пусть и не без некоторых сложностей, включая пару попыток, сославшись на съёмки, схалтурить с домашним заданием — но в процесс втянулись не в ущерб учёбе. Также найти баланс с уроками и работой получилось и у Ани с Михаилом. Правда, тут всё облегчалось тем, что с предприятиями и семейными делами пока шла мелкая текучка. Оба исполнительных директора сети магазинов справлялись вообще сами по себе. Вмешательство Михаила понадобится ближе к концу года, когда на примере удачного внедрения готового школьного питания в Первой Старомосковской гимназии они предложат устроить нечто подобное и в муниципальных школах. Точно так же достаточно неплохо шли дела и в теневой промышленной империи под началом Ругимова: опять же участие Михаила предусмотрено лишь на этапе завершения проектирования совместного с Хабаровыми завода одноразовой посуды, когда в знак сотрудничества представители двух семей будут участвовать в церемонии закладки первого камня на строительной площадке. Тогда же попутно стартуют переговоры и по всем остальным предложениям, которыми Хабаровы и Тёмниковы обменивались с начала сентября. Но главное, с одноклассниками установился более-менее сносный нейтралитет. Действительно хорошие и дружеские отношения были разве что с Виктором Демидовым.
Удачнее всего вышло с Машей. Первый из рекомендованных Брасиковым потенциальных наставников уехал работать на другой конец страны. Второй оказался связан контрактом в Казани, хотя и была возможность его перекупить — но это на крайний вариант. Зато третий, Александр Дейнека, неожиданно был свободен. Прочитав его биографию, Михаил решил, что как судьба подыгрывает — это был самый лучший вариант. Родился в потомственной семье железнодорожников, но, поступив по семейной традиции в училище на инженера-путейца, ушёл с середины учёбы. Дальше двадцатилетний парень пять лет ездил по стране, сменил несколько профессий, включая год сельским учителем. И всё время рисовал. Начинал в училище под руководством преподавателя черчения, дальше учился рисовать у иконописцев, на стройке помощником архитектора, у других. В Московскую художественную академию попал достаточно случайно. На вступительном экзамене очень неплохо прошёл практическую часть, подав пару своих картин, но провалился на теории живописи. На его счастье, в тот год Брасиков был в Москве, и его уговорили стать внештатным преподавателем-консультантом в Академии. И когда Дейнека, расстроенный, уже готовился снимать и упаковывать свои картины, в аудиторию заглянул Илья Ефимович, после чего поинтересовался у экзаменационной комиссии: «В какую группу зачислен вон тот абитуриент? Я бы с этой группой немного позанимался отдельно». И вопрос о поступлении был решён. А дальше Дейнека закончил Академию за три года вместо шести… Но остался всё тем же ершистым и независимым парнем из Курска. Свеженькому выпускнику, пусть и с рекомендацией Ильи Ефимовича, но пока без известного имени, а также без связей и знакомств, предлагали исключительно кабальные условия контрактов — и Дейнека категорически отказывался.