— Что случилось? Что случилось? Ведь вчера все было хорошо, что же случилось?
— Ребята, — сказал Анатолий Яковлевич, — кто свободен, бегите в Кологош. Там кролики убежали, надо облаву сделать.
— Как убежали? — удивился Ваня Петухов, который только что помогал Анатолию Яковлевичу ставить улей. — Да ведь там изгородь с человека ростом! Неужели подкопались? Не может быть!
— Нет, не подкопались, — холодно ответил Костя.
— А хоть бы и подкопались! — сказала Ольга Наева. Она тоже прибежала, бросив белье на ручье. Хоть Ольга уже была и не школьница, школьные дела были по-прежнему близки ей. — А хоть бы и подкопались! А сторож на что? — сказала она. — Значит, плохо глядел!
— Вот, на Алешку говорили — кроликов распускает, — подхватил Зверев. — А сами тоже… Алешка, а ты что молчишь?
— Подождите, — сказал Анатолий Яковлевич. — Ты, Костя, говоришь, что не подкопались? Так как же они могли убежать?
Костя молчал, сдвинув брови.
— Никогда не поверю, что Кандыков плохо глядел, — сказал Ваня Петухов. — Тут что-то не так… Может, к тебе кто из ребят прибегал?
— Вчера к нему Чечек ездила, хлеб возила! — крикнула Нюша Саруева. — Может, она нечаянно выпустила…
Все обернулись к Чечек. Чечек отрицательно затрясла головой:
— Что вы! Я не выпустила! Я их никуда не выпустила, только покормила.
— А Чечек разве сознается?
— Почему не сознаться? Она пионерка!
— Ну, что же ты скажешь, Кандыков, — спросил Анатолий Яковлевич, слегка нахмурясь. — Что ты предполагаешь?
— Не знаю, — не поднимая глаз, ответил Костя, — не могу понять.
— Значит, ты будешь отвечать.
— Да, конечно, я буду отвечать.
— Нет, — вдруг крикнула Чечек, — это я буду отвечать! Это я кроликов выпустила!
Ребята зашумели:
— Ну, так и есть!
— Уж Чечек не утерпит, чтобы не набедокурить!
— Только людей под беду подводит!..
— Зачем же ты это сделала, Чечек? — спросил Анатолий Яковлевич.
— Да я нечаянно… — запинаясь, ответила Чечек. — Ну, ушла, а калитку закрыть забыла…
— Стой! — крикнул Петухов. — Это все неправда! Как это ты, Чечек, забыла калитку закрыть, когда там и калитки-то вовсе нет никакой?
— Чечек, говори, как было, — вмешался Андрей Колосков, — не путай. Это некрасиво. А то придется поставить о тебе вопрос на совете отряда.
Чечек растерянно взглянула на Костю:
— Ну, я… ну, я не знаю тогда… Ну, выпустила — и все! Я выпустила — я буду отвечать!.. Костя совсем не виноват, совсем не виноват!
В голосе ее зазвенели слезы, но Чечек не заплакала, только глаза заблестели еще больше.
— Это я буду отвечать, — вдруг сказал Алеша Репейников, который до сих пор сидел молча и только теребил какую-то травинку да краснел.
Ребята ахнули в один голос:
— Еще один!
— Чудеса творятся!..
Костя вдруг внимательно посмотрел на Алешу:
— А, так, значит, это ты кролей навещал? Значит, это ты?
— Я очень об них соскучился… — начал Алеша, виновато приподняв белесые брови. — Ну вот и бегал…
— Ты два раза был? — спросил Костя.
— Два, — удивившись, подтвердил Алеша. — Один раз — дней пять назад, другой раз — вчера. Ты разве заметил?
— А ты думал — нет?
— Я же их только покормил…
— А зачем горбыль отодвинул?
— Ну, заторопился как-то… Я его закрыл. Да, может быть, плохо… Гляжу — вы с Чечек идете от водопада. Я и убежал.
— Ну и наделал глупостей! — сказал Анатолий Яковлевич. — Надо тебе прятаться было? Зачем это? Глупое самолюбие, и больше ничего. А из-за тебя, видишь, сколько людям неприятностей!
— Надо бы идти! — напомнил Костя. — Пока недалеко убежали…
Ребята повскакали:
— Пошли, ребята! Пошли! Мы их сейчас окружим — и всё!
— Ребята, хлеб берите, проголодаемся!
— И картошку!
— Картошка у Кости есть — сварим!..
Чечек не сразу поняла, что произошло. Алешка бегал на заимку?..
Она незаметно подошла к Косте:
— Ты знал, что Алешка на заимку бегал?
— Нет, я знал, что кто-то был… Но не знал, что Алешка.
— И никто не знал?
— Нет, никто.
— Тогда, значит, он глупый: сам про себя рассказал!
— Значит, и ты глупая: на себя наговорила чего не было!
— Я? Ишь ты! Я-то не глупая. Я хотела, чтобы лучше пусть мне будет плохо, а не тебе… Вот еще! Это только ты говоришь, что я никакой не друг…
— Ну, ты друг, это я вижу. Но и Алешка, значит, тебе тоже друг — не хотел, чтобы ты за его вину отвечала… Понимаешь ты хоть что-нибудь, бурундук?