Вольные запахи шли по долинам — пахло сеном, пахло разогретой хвоей, и с соседнего поля вместе с гулом трактора доносился запах бензина и свежевспаханной земли.
Чечек слышала, как соседки спрашивали бабушку Тарынчак:
— Гостья у тебя? Внучка?
— Внучка, — отвечала бабушка, — бедовая внучка! В русской школе учится. Книги читает — какую хочешь русскую книгу прочтет!.. А песни какие знает, послушайте-ка! Да еще хочет по всему нашему Алтаю садовые яблони сажать.
— Какие садовые яблони?
— Не знаю… Говорит, большие яблоки на них растут.
— Ишь ты! Вот бедовая внучка!..
Тихие, знойные, медленные протекали часы. Говор постепенно примолк. Чечек уже набила мозоль на ладони, а смуглая Ардинэ то и дело останавливалась, сдвигала свою шапочку на макушку и вытирала лоб.
— Да сними, сними ты ее! — сказала Чечек. — Что ты, бабушка Тарынчак, что ли? Это она привыкла, а тебе зачем привыкать?..
Ардинэ сняла свою шапочку и тоже повесила на ветку.
Колька Манеев, который не боялся подставлять солнцу свою белую вихрастую голову, остановился передохнуть, поглядел вниз с верхнего уступа и увидел шапки.
— Эй, Чот, Чот, гляди, какие птицы на ветках сидят! Вот одна недалеко, а другая — внизу, с малиновым хвостом. А ну-ка, пойди поймай!
Но маленький Чот, собиравший в кустах ягоды, посмотрел на «птиц» и небрежно усмехнулся:
— Сам поймай. А я пойду лошадей ловить — надо волокушу тянуть… — И закричал куда-то в тайгу: — Эй, Василь! За лошадьми пора!..
Из лесу выбежал маленький, крепкий и загорелый, как кедровый орех, Василь.
— Эй! — отозвался он. — Иду!
И они оба, ловко соскочив с зеленого уступа горы, побежали вниз по долине.
— Куда вы? — закричала Чечек. — Вас лошади затопчут.
Мальчишки даже не оглянулись, а Ардинэ засмеялась:
— «Затопчут»! Да их все лошади знают! У нас ребятишки как сядут на лошадь, так будто прилипнут!
— У нас тоже, — согласилась Чечек, — все мальчишки… тоже как прилипнут!
— Да и я тоже — как прилипну! — крикнула Чоо-Чой.
— Чечек, а ты, может, разучилась?
— О! — ответила Чечек и слегка вспыхнула. — Я-то? Ну вот еще! Я же на конном заводе выросла. Э, что ты говоришь, Ардинэ?
— А помнишь, как падала?
— Конечно, падала… только не очень. Озорные кони бывают… Теперь-то уж меня никакой озорной конь не сбросит. Что ты! Вот еще! Да ведь я-то уж большая, а эти мальчишки… как горошинки!
Ардинэ засмеялась:
— А попробуй-ка их сбрось!
— У меня мозоль болит на ладони, — созналась Чечек, — водяная надулась.
— А у меня две надулись, — сказала Чоо-Чой.
— Не умеете грабли держать, — ответила им Ардинэ. — Ну ничего, потерпите. Немного осталось!
Чечек поглядела вперед: сено маленькими делянками лежало среди лиственниц, а дальше тесно стояли деревья, сомкнув хвойные кроны, и солнечные лучи, словно золотые стрелы, пронизывали то тут, то там зеленый таежный сумрак.
— Ну, вот и все! — с облегчением вздохнула смуглая Ардинэ.
— Как — все? — сказала Чечек. — А на той горе что?
— А на той горе ворошить не надо, там уже высохло!
— Ах, высохло? Ну ладно. А то можно было бы и поворошить, — сказала Чечек, — я и не устала. Ничуть!
Так сказала, а в душе была очень рада, что на той горе сено уже высохло. Она все-таки очень устала!
Женщины шли тихо вниз по склону. Красивая девушка Чейнеш запела протяжную песню про золотое озеро — Алтын-Коль.
А ребятишки побежали наперегонки. Колька Манеев и Чоо-Чой обогнали всех… А потом и Колька Манеев отстал, и красное платье Чоо-Чой уже далеко маячило в долине.
— Эх, искупаться бы! — сказала Чечек, откидывая на спину косы.
— А где, в ключе? Там и колен не замочишь.
— А побежим на озеро.
— На Аранур? — испугалась Ардинэ. — Что ты, Чечек, ты про это озеро и не говори никогда!
— Я знаю… — вдруг притихнув, сказала Чечек, — я слышала… — А через минутку улыбнулась: — А у нас около школы свой пруд есть. Чистая-чистая вода! Пруд был маленький, а ребята взяли да провели арык из Гремучего. Теперь туда день и ночь вода льется. И пять штук хариусов плавает — ребята пустили.
Ардинэ вздохнула:
— Счастливая ты, Чечек!.. — И, вглядевшись в ту сторону, где виднелись островерхие аилы, сказала: — А вот и наши выехали сено сгребать!..
Все ближе и ближе навстречу по дороге идут лошади, тащат деревянные волокуши — такими хорошо сгребать сено со склонов. И еще идут лошади, катятся конные грабли — новенькая голубая машина далеко видна, и приподнятые крутые зубья граблей горят на солнце.