На юге, в мирной темноте
Живи со мной, Эллеферия,
Твоей . . . . . красоте
Вредна холодная Россия.
«Примите новую тетрадь…»*
Примите новую тетрадь,
Вы, юноши, и вы, девицы, –
Не веселее ль вам читать
Игривой музы небылицы,
Чем пиндарических похвал
Высокопарные страницы
Иль усыпительный журнал,
Который, ввек не зная цели,
Усердно так тяжел и груб
И ровно кажды две недели
Быть хочет зол, и только глуп.
———
О вы, которые любили
Парнаса тайные цветы
И своевольные мечты
Вниманьем слабым наградили,
Спасите труд небрежный мой –
Под сенью своего покрова
От рук невежества слепого,
От взоров зависти косой.
Картины, думы и рассказы
Для вас я вновь перемешал,
Смешное с важным сочетал
И бешеной любви проказы
В архивах ада отыскал…
«Вот муза, резвая болтунья…»*
Вот муза, резвая болтунья,
Которую ты столь любил.
Раскаялась моя шалунья,
Придворный тон ее пленил;
Ее всевышний осенил
Своей небесной благодатью –
Она духовному занятью
Опасной жертвует игрой.
Не удивляйся, милый мой,
Ее израильскому платью –
Прости ей прежние грехи
И под заветною печатью
Прими опасные стихи.
«Если с нежной красотой…»*
Если с нежной красотой
Вы чувствительны душою,
Если горести чужой
Вам ужасно быть виною,
Если тяжко помнить вам
Жертву тайного страданья –
Не оставлю сим листам
Моего воспоминанья.
Денису Давыдову («Певец-гусар, ты пел биваки…»)*
Певец-гусар, ты пел биваки,
Раздолье ухарских пиров
И грозную потеху драки,
И завитки своих усов.
С веселых струн во дни покоя
Походную сдувая пыль,
Ты славил, лиру перестроя,
Любовь и мирную бутыль.
———
Я слушаю тебя и сердцем молодею.
Мне сладок жар твоих речей,
Печальный, снова пламенею
Воспоминаньем прежних дней.
———
Я всё люблю язык страстей,
Его пленительные звуки
Приятны мне, как глас друзей
Во дни печальные разлуки.
«A son amant Egle sans resistance…»*
A son amant Eglé sans résistance
Avait cédé – mais lui pâle et perclus
Se déménait – enfin n'en pouvant plus
Tout essoufflé tira… sa révérance, –
«Monsieur, – Eglé d'un ton plein d'arrogance, –
Parlez, Monsieur: pourquoi donc mon aspect
Vous glace-t-il? m'en direz vous la cause?
Est-ce dégoût?» – Mon dieu, c'est autre chose. –
«Excès d'amour?» – Non, excès de respect.[2]
«J'ai possede maitresse honnete…»*
J'ai possédé maîtresse honnête.
Je la servais comme il lui faut,
Mais je n'ai point tourné de tête, –
Je n'ai jamais visé si haut.[3]
«В твою светлицу, друг мой нежный…»*
В твою светлицу, друг мой нежный,
Я прихожу в последний раз.
Любви, отрады безмятежной
Делю с тобой последний час.
Вперед одна в надежде томной
Не жди меня средь ночи темной,
До первых утренних лучей
Не жги свечей.
Отрывки*
Теснится средь толпы еврей сребролюбивый.
Под буркою казак, Кавказа властелин,
Болтливый грек и турок молчаливый,
И важный перс, и хитрый армянин –1
В беспечных радостях, в живом очарованье,
О дни весны моей, вы скоро утекли.
Теките медленней в моем воспоминанье
Одна черта руки моей,
Тебе довольно, друг мой нежный –
Над облаками скачут лани
Гостомыслову могилу грозную вижу…
вернуться
Любовнику Аглая без сопротивления
Уступила, – но он, бледный и бессильный,
Выбивался из сил, наконец в изнеможении
Совсем запыхавшись удовлетворился… поклоном.
Ему Аглая высокомерным тоном:
«Скажите, милостивый государь, почему же мой вид
Вас леденит? Не объясните ли причину?
Отвращение?» – «Боже мой, не то».
– «Излишек любви?» – «Нет, излишек уважения».
2
вернуться
У меня была порядочная любовница.
Я ей служил, как ей подобает,
Но головы ей не кружил,
Я никогда не метил так высоко.
3