Его убийца хладнокровно Навел удар… спасенья нет: Пустое сердце бьется ровно, В руке не дрогнул пистолет. И что за диво?.. издалёка, Подобный сотням беглецов, На ловлю счастья и чинов Заброшен к нам по воле рока; Смеясь, он дерзко презирал Земли чужой язык и нравы; Не мог щадить он нашей славы; Не мог понять в сей миг кровавый, На что́ он руку поднимал!..
И он убит — и взят могилой, Как тот певец, неведомый, но милый, Добыча ревности глухой, Воспетый им с такою чудной силой,Сраженный, как и он, безжалостной рукой.
Зачем от мирных нег и дружбы простодушнойВступил он в этот свет завистливый и душныйДля сердца вольного и пламенных страстей?Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,Зачем поверил он словам и ласкам ложным, Он, с юных лет постигнувший людей?..
И прежний сняв венок — они венец терновый,Увитый лаврами, надели на него: Но иглы тайные суровоЯзвили славное чело; Отравлены его последние мгновеньяКоварным шопотом насмешливых невежд, И умер он — с напрасной жаждой мщенья,С досадой тайною обманутых надежд. Замолкли звуки чудных песен, Не раздаваться им опять: Приют певца угрюм и тесен, И на устах его печать. —
* * *
А вы, надменные потомкиИзвестной подлостью прославленных отцов,Пятою рабскою поправшие обломкиИгрою счастия обиженных родов!Вы, жадною толпой стоящие у трона,Свободы, Гения и Славы палачи! Таитесь вы под сению закона, Пред вами суд и правда — всё молчи!..Но есть и божий суд, наперсники разврата! Есть грозный суд: он ждет; Он не доступен звону злата,И мысли и дела он знает наперед.Тогда напрасно вы прибегнете к злословью: Оно вам не поможет вновь,И вы не смоете всей вашей черной кровью Поэта праведную кровь!
Ветка Палестины*
Скажи мне, ветка Палестины:Где ты росла, где ты цвела?Каких холмов, какой долиныТы украшением была?
У вод ли чистых ИорданаВостока луч тебя ласкал,Ночной ли ветр в горах ЛиванаТебя сердито колыхал?
Молитву ль тихую читалиИль пели песни старины,Когда листы твои сплеталиСолима бедные сыны?
И пальма та жива ль поныне?Всё так же ль манит в летний знойОна прохожего в пустынеШироколиственной главой?
Или в разлуке безотраднойОна увяла, как и ты,И дольний прах ложится жадноНа пожелтевшие листы?..
Поведай: набожной рукоюКто в этот край тебя занес?Грустил он часто над тобою?Хранишь ты след горючих слез?
Иль, божьей рати лучший воин,Он был, с безоблачным челом,Как ты, всегда небес достоинПеред людьми и божеством?..
Заботой тайною хранимаПеред иконой золотойСтоишь ты, ветвь Ерусалима,Святыни верный часовой!
Прозрачный сумрак, луч лампады,Кивот и крест, символ святой…Всё полно мира и отрадыВокруг тебя и над тобой.
Узник*
Отворите мне темницу,Дайте мне сиянье дня,Черноглазую девицу,Черногривого коня.Я красавицу младуюПрежде сладко поцелую,На коня потом вскочу,В степь, как ветер, улечу.
* * *
Но окно тюрьмы высоко,Дверь тяжелая с замком;Черноокая далеко,В пышном тереме своем;Добрый конь в зеленом полеБез узды, один, по волеСкачет весел и игрив,Хвост по ветру распустив.
* * *
Одинок я — нет отрады:Стены голые кругом,Тускло светит луч лампадыУмирающим огнем;Только слышно: за дверями,Звучномерными шагами,Ходит в тишине ночнойБезответный часовой.
Сосед*
Кто б ни был ты, печальный мой сосед,Люблю тебя, как друга юных лет,Тебя, товарищ мой случайный,Хотя судьбы коварною игройНавеки мы разлучены с тобойСтеной теперь — а после тайной.
Когда зари румяный полусветВ окно тюрьмы прощальный свой приветМне умирая посылает,И опершись на звучное ружье,Наш часовой, про старое житьеМечтая, стоя засыпает,
Тогда, чело склонив к сырой стене,Я слушаю — и в мрачной тишинеТвои напевы раздаются.О чем они — не знаю; но тоскойИсполнены, и звуки чередой,Как слезы, тихо льются, льются…
И лучших лет надежды и любовьВ груди моей всё оживает вновь,И мысли далеко несутся,И полон ум желаний и страстей,И кровь кипит — и слезы из очей,Как звуки, друг за другом льются.
«Когда волнуется желтеющая нива…»*
Когда волнуется желтеющая ниваИ свежий лес шумит при звуке ветерка,И прячется в саду малиновая сливаПод тенью сладостной зеленого листка;