"Тебе, болящая в далекой стороне…"
Тебе, болящая в далекой стороне*,Болящему и страждущему мнеПришло на мысль отправить этот стих,Чтобы с веселым плеском волн морскихВзлетело бы тебе в окно,Далекий отголосок вод родных,И слово русское хоть на одно мгновеньеПрервало для тебя волн средиземных пенье,Из той среды далеко не чужой,Которой ты была любовью и душой,Где и поднесь с усиленным вниманьемСледят твою болезнь сердечным состраданьем,Будь ближе, чем когда, душе твоей присущДобрейший из людей, чистейшая из душ,Твой милый, добрый, незабвенный муж!Душа, с которою твоя была слита,Хранившая тебя от всех соблазнов зла;С которой заодно всю жизнь ты перешла,Свершая честно трудный подвиг твойПримерно-христианскою вдовой!Привет еще тебе от тени той,Обоим нам и милой, и святой,Которая так мало здесь гостила,Страдала храбро так — и горячо любила,Ушла стремглав из сей юдоли слез,Где ей, увы! — ничто не удалось —По долгой, тяжкой, истомительной борьбеПрощая все и людям, и судьбе.И свой родимый край так пламенно любила,Что, хоть она и воин не была,Но жизнь свою отчизне принесла;Вовремя с нею не могла расстаться,Когда б иная жизнь спасти ее могла!
"Британский леопард…"
Британский леопард* За что на нас сердит? И машет все хвостом, И гневно так рычит? Откуда поднялась внезапная тревога Чем провинились мы? Тем, что, в глуби зашед Степи средиазийской, Наш северный медведь — Земляк наш всероссийский —От права своего не хочет отказатьсяСебя оборонять, подчас и огрызаться В угоду же друзьям своим Не хочет перед миромКаким-то быть отшельником-факиром;И миру показать и всем воочию́, Всем гадинам степным На снедь предать всю плоть свою. Нет, этому не быть! — и поднял лапу…
Вот этим леопард и был так рассержен. «Ах, грубиян! Ах, он нахал! — Наш лев сердито зарычал. —Как, он, простой медведь, и хочет защищатьсяВ присутствии моем, и лапу поднимать, И даже огрызаться! Пожалуй, это дойдет до того,Что он вообразит, что есть <и> у него Такие же права, Как у меня, сиятельного льва…Нельзя же допустить такого баловства!»
"Конечно, вредно пользам государства…"
Конечно, вредно пользам государства*В нем образовывать особенное царство,Но несогласно с пользами подданстваИ в Ханстве возбуждать особенное ханство,Давно минувших лет возобновлять приемы и следы,И, устранив все современные лады,Строй новый заводить,И самозванно, произвольноВдруг на Москве первопрестольнойВ затменье умственном, Бог ведает каком,Вдруг заявить себя ожившим баскакомДля несуществующей Орды.
"Во дни напастей и беды…"
Во дни напастей и беды,*Когда из Золотой ордыВ Москву баскаков насылали,Конечно, и тогда их выбирали,Москве предоставляя в дарУчтивейшего из татар,Насколько совместимы два эти слова —Ну, словом, лучшего из той среды,И не отправили бы Дурнова…А впрочем, тут много шума из пустого.
"Все отнял у меня казнящий Бог…"
Все отнял у меня казнящий Бог:*Здоровье, силу воли, воздух, сон,Одну тебя при мне оставил Он,Чтоб я Ему еще молиться мог.
Итальянская весна*
Благоуханна и светлаУж с февраля весна в сады вошла —И вот миндаль мгновенно зацвела,И белизна всю зелень облила.
"Мы солнцу Юга уступаем Вас…"
Мы солнцу Юга уступаем Вас.*Оно одно — должны сознаться мы —Теплее нашего Вас любит —А все-таки хотя здесь царство и зимы,Мы ни с какими бы странамиЗдешних мест не променяли бы.Здесь сердце Ваше остается с нами.Ступайте ж, уезжайте с Богом,Но сердце Ваше нам залогом,Что скоро Вы вернетесь к нам —И пусть в отъезда час — со всех сторон,И даже с бедного одра страданья,Молитв благие пожеланьяЗа Вами понесутся вслед —Всех русских душ торжественный привет.
"Вот свежие тебе цветы…"
Вот свежие тебе цветы*В честь именин твоих, —Еще цветы я рассылаю,А сам так быстро отцветаю.Хотелось бы собрать пригоршню дней,Чтобы сплести еще венокДля именинницы моей.
17-ое апреля 1818*
На первой дней моих зареТо было рано поутру в Кремле,То было в Чудовом монастыре.Я в келье был, и тихой и смиренной,Там жил тогда Жуковский незабвенный.Я ждал его, и в ожиданьеКремлевских колколов я слушал завыванье,Следил за медною бурей,Поднявшейся в безоблачной лазури —И вдруг смененной пушечной пальбой —Все вздрогнули, понявши этот вой.Хоругвью светозарно-голубойВесенний первый день лазурно-золотойТак и пылал над праздничной Москвой.Тут первая меня достигла весть,Что в мире новый житель естьИ новый царский гость в КремлеТы в этот час дарован был земле.С тех пор воспоминанье этоВ душе моей согретоТак благодатно и так мило —В теченье стольких лет не изменив жило,Меня всю жизнь так верно провожало.И ныне, в ранний утра час,Оно все так же дорого и мило,Мой одр печальный посетило,И благодатный праздник возвестило.И мнилось мне всегда,Что этот раннего событья самый часМне будет на всю жизнь благим предзнаменованьем.И не ошибся я: вся жизнь моя прошлаПод этим кротким благостным влияньем.И милосердою судьбоюМне было счастье суждено,Что весь мой век я над собоюСозвездье видел все одно —Его созвездье — и будь же до конца оноМоей единственной звездою.И много, много разПорадуй этот день и этот мир, и нас…
Императору Александру II*
Царь благодушный, царь с евангельской душою, С любовью к ближнему святою, Принять, державный, удостой Гимн благодарности простой!Ты, обнимающий любовию своей Не сотни, тысячи людей, Ты днесь воскрыльями еяБлаговолил покрыть и бедного меня, Не заявившего ничем себяИ не имевшего на царское вниманьеДругого права, как свое страданье!.. Вниманьем благостным своим Меня призреть ты удостоил И дух мой ободрил и успокоил…О, будь же, царь, прославлен и хвалим,Но не как царь, а как наместник Бога, Склоняющего слух Не только к светлым легионамИзбранников своих, небесных слуг, Но и к отдельным, одиноким стонам Существ, затерянных на сей земле,И внемлющего их молитвенной хвале. Чего же, царь, тебе мы пожелаем? Торжеств ли громких и побед? От них тебе большой отрады нет! Мы лучшего тебе желаем, А именно: чтобы по мере той, Как призван волей ты святойЗдесь действовать, в печальной сей юдоли,Ты сознаваем был все более и боле Таким, каков ты есть, Как друг добра нелицемерный…Вот образ твой и правильный и верный,Вот слава лучшая для нас и честь!