IX
«Ваше выс-с-превосходительство!
Верьте истинным словам,
Вы – законное правительство,
И явилися мы к вам!»
«Мо-лод-цы!»
«Мы не красные, – зеленые,
Натерпелися мы бед.
Все в побегах закаленные:
Не угнать за нами вслед».
«Мо-лод-цы!»
«Мы от красных отбивалися,
Отбивались день и ночь:
По лесам густым скрывалися,
Удирали во всю мочь».
«Мо-лод-цы!»
«Еле-еле к вам пробилися,
Трудный сделали мы путь,
Все ужасно истомилися:
Нам бы малость отдохнуть!»
«Мо-лод-цы!
Был бы отдых вам, ребятушки,
Если б враг не напирал,
Все вы – бравые солдатушки, –
Ухмыльнулся генерал: –
Мо-лод-цы!
Вашу доблесть в полной мере я
Оценю само собой,
Всех зеленых – в знак доверия –
Назначаю в первый бой!
Мо-лод-цы!»
X
Перекосились рожи сразу
У всех «зеленых молодцов»:
По генеральскому приказу
Ведут в окопы бегунцов.
Дрожат в руках у них винтовки,
И сердце так щемит-щемит,
А красный враг без остановки
Их артиллерией громит.
В груди у Митьки все упало.
А сзади хохот казаков:
«Учили вас, чертей, да мало…
Сменять – на что?! – большевиков!»
«Ох, Митя, – плачется Вавила:
Раскис зеленый атаман, –
Могила всем нам тут, могила!..
Полезли сами мы в капкан!
Слышь? Тут, что ночь, то перебежки:
К большевикам бегут донцы!»
А сзади злее все насмешки:
«Эй вы, лесные храбрецы!
Вон там, за рощей, „враг“ укрылся,
Идти в атаку ваш черед!»
Со страху в землю б Митька врылся,
Не то что двинуться вперед!
XI
Все зеленые вояки
Доигрались до конца:
Не вернулись из атаки,
Кроме… Митьки-бегунца!
«Вместе, Митя, плутовали, –
Вместе будем помирать!»
Но Митюху – Митькой звали:
Умудрился вновь удрать!
Засверкали только пятки.
Криков сзади не слыхал.
Верст полсотни без оглядки,
Не присевши, отмахал.
В поле прятался за рожью
Иль в оврагах по кустам, –
Мчал, как волк, по бездорожью,
По неведомым местам.
Как-то утром заблестела
Перед Митькою река.
Камышами шелестела
Мутно-желтая Ока.
Тут дорожка уж знакома.
Огляделся бегунец:
«Скоро, скоро буду дома,
Скоро мукам всем конец.
Повинюся перед миром,
К комиссару сам приду.
Был, скажу я, дезертиром, –
Покарайте по суду.
Пусть я совесть успокою.
Смерть? Расстрел? Не задрожу,
Жизнью подлою такою
Больше я не дорожу.
Был досель в отцовской воле,
У отца на поводу.
По его указке боле
Я уж – баста! – не пойду.
Пощадить меня решите?
Дайте милость лишь одну:
Мне на фронте разрешите
Кровью смыть свою вину!»