* * *
Юденич – вор. Колчак – прохвост на тот же лал.
Теперь – у нас в руках – судьбе своей не рад.
То ж и с Деникиным должно случиться вскоре,
Нет, приглядитеся вы к этой гнусной своре:
Что ни «правительство» у них – то вор на воре,
Что ни герой – то конокрад!
Благословение*
Былых господ прогнавши взашей,
Мы знаем: есть страшнее враг, –
Мы по пути к победе нашей
Свершили только первый шаг.
Страшнее барской шайки дикой
Нас изнурившая нужда.
Вперед же, воины великой
Единой армии труда!
Отбив рукой вооруженной
Всю злую вражескую гнусь,
Спасем работой напряженной
Коммунистическую Русь.
Работать все станки заставим,
Исправим всё и пустим в ход –
И от смертельных мук избавим
Нуждой измаянный народ.
Мы деревушкам скажем черным!
«Довольно жутких, темных зим!
Себя трудом, трудом упорным,
Мы к светлой жизни воскресим!»
Есть на Руси один хозяин –
Народ свободный, трудовой.
С рабочим пахарь кровно спаян
Одною спайкой боевой:
В одном строю – герой с героем –
Шли в бой, опасности деля.
Вперед же, братья, бодрым строем!
Свои заводы мы откроем,
Свои запашем мы поля.
Свои богатства мы умножим
И возрастим свои плоды,
У общих фабрик горы сложим
Из торфа, угля и руды.
Жизнь забурлит живым потоком,
Не зная вражеских запруд, –
И мы, в спокойствии глубоком,
Окинув Русь хозяйским оком,
Благословим наш общий труд!
Ученому и борцу профессору К. А. Тимирязеву*
Седой мудрец, душой сколь многих ты моложе.
Пусть первый ты средь нас, пусть ты пока – один,
Тем знаменательней для нас и тем дороже
Приветный голос твой и вид твоих седин.
Сегодня ты двойным увенчан ореолом,
В его сиянии твой образ навсегда
В потомство перейдет возвышенным символом
Союза мощного науки и труда.
Стара – помирать пора*
Бабка с печки: «Ох-ох-ох!
Ох-ох-ох!
Ох-ох-ох!
Как народ стал нынче плох.
Вот как плох!
Вот как плох!
Молодые-то дурят,
Все дурят,
Все дурят
И невесть что говорят,
Говорят,
Говорят,
А молодки – престо срам,
Просто срам,
Просто срам,
Позабыли божий храм,
Божий храм,
Божий храм.
В праздник в храме – ни одной,
Ни одной,
Ни одной,
Все пошло на лад иной,
На иной,
На иной.
Мужики гуськом в Совет,
Ох, в Совет,
Ох, в Совет,
А бабенки – айда вслед,
Айда вслед,
Айда вслед!
Те заспорят меж собой,
Меж собой,
Меж собой,
А бабенки – вперебой,
Вперебой,
Вперебой.
Стыд и страх им – трын-трава,
Трын-трава,
Трын-трава:
Забирают все права,
Все права,
Все права.
Заведет бабенка речь,
Бабью речь,
Бабью речь,
Так мужик ей не перечь,
Не перечь,
Не перечь!
Дура-баба с ним равна,
С ним равна,
Всем равна.
Ох-ти, боже, времена,
Времена,
Времена!
То ли дело в старину,
В старину,
В старину:
Муж как зыкнет на жену,
На жену,
На жену,
Да кнутом-от щелк-пощелк,
Щелк-пощелк,
Щелк-пощелк, –
Смотришь, баба – просто шелк,
Просто шелк,
Просто шелк!
Что с ней хочешь, то твори,
То твори,
То твори,
Потому что – не дури!
Не дури!
Не дури!
Да живи, как бог велел,
Бог велел,
Бог велел!
Мой-от Клим мне век заел,
Век заел,
Век заел!
Помер… Вечный упокой,
Упокой,
Упокой!
Кровопивец был какой,
Вот какой,
Вот какой!
А чтоб я ему…ни-ни,
А ни-ни,
А ни-ни!
Жили так-то мы ль одни?
Мы ль одни?
Мы ль одни?
Стало, есть такой закон,
Есть закон,
Есть закон, –
Повелось так испокон,
Испокон,
Испокон.
А теперь пошел народ,
Ну ж народ,
Ну ж народ!..»