Выбрать главу

Крымское воронье*

Красноармейская песенка
Били, бьют со всех сторон.    Трудно удержаться. Черный Врангель, герр барон,    Пробует сражаться.
Был Деникин, был Колчак,    Не было барона. Экий, гляньте-ка, смельчак!    Мокрая ворона!
Через крымский Перекоп    Дура-птица скачет И глазами хлоп да хлоп:    Ошалела, значит.
Вслед за нею воронье    Каркает протяжно. Дело что-то не так,    Не ахти как важно.
Охватил всю стаю страх.    Повернуть обратно? Пушки – трах-тарах-тарах!    Вот как жарят знатно.
Жарко так, хоть со скалы –    Черной стае в воду, Это красные орлы    Не дают ей ходу!
«Черный Врангель – смерть ему!»    «Разряжай патроны. Не осталось чтоб в Крыму    Ни одной вороны!»

Климов конь*

   Вот случай был! Средь бела дня    У Клима свистнули коня.    Не важно – кто, какие воры, А важно то, что Клим деревней, по задам,    Не тратя времени на сборы, Пустился в путь по воровским следам. Как разъяренный зверь по всей округе рыща,    Усталый, бледный, словно тень,    Добрел мужик на третий день    До воровского становища. В селе Парижкине подлец-богач Корней    Жил скупкой краденых коней –    Тем, говорят, живет и ноне. Так мудрено ль, что у него в загоне,    В заборе провертев глазок,    Клим своего коня приметил. Загон весь обойдя один, другой разок,    Клим дело живо сметил:    В заборе сделавши пролом, Увел конька домой. Казалось бы, по праву? Ан, нет. Корней потом пред всем своим селом    Шумел вовсю, пустив про Клима славу:       Клим, дескать, вор!    Клим у него сломал забор, Клим у него коня угнал-де из загона. Так что ж Клим думает, что это так сойдет?    Что вещь подобная терпима?       Что он, Корней, на Клима          Управы не найдет?    «Ну, нет, уж это дудки]    Да я его!.. Да я ему!    Под суд мошенника, в тюрьму!    В Сибирь за этакие шутки! Уж это, верьте мне, ни Клим, ни кто иной,    Кому коня он сбудет,    Владеть конем не будет. Конь мой! И за него расчет у всех – со мной!»    Так чем же кончилось все дело?    А тем, что на своем коне    Клим всюду ездит смело,    Корней же у себя сидит, как на огне,    С загона не спускает глазу, Всех краденых коней боясь лишиться сразу.    Ждать можно этого вполне: Немало бедняков, лишившихся лошадок, Хотят свое добро обратно получить И навек скупщиков с ворами отучить    От воровских повадок!
* * *
   Слыхали вы сердитый гул Парижских скупщиков: «Смотрите! Караул!    Большевики злодеи, воры, Они на царские чихают договоры! То золото, что нам хотели дать цари,    Украли эти дикари!» Две трети золота, положим, гады эти, Французские дельцы, свезли от Колчака: Но тянется теперь их жадная рука    К последней трети.   Ну что ж! Большевиков кляня, Пусть эта сволота ярится. Леший с нею! Ей нашего добра не видеть, как Корнею    Не видеть Климова коня.

Нашим братьям – польским крестьянам*

   Братья наши, польские крестьяне! Ваши паны выезжают на обмане. В ту пору, как нам, русскому народу, Удалось вырваться от панов на свободу, Ваши паны, как хотели, Так вами вертели: Паны танцевали, а вы кряхтели, Проливали свой пот над панскими полями. Теперь вас погнали воевать с «москалями». Проливать свою кровь ради прихоти панской. С кем вы воюете? С беднотой крестьянской!
   Разве за вашим добром мы гоняемся? Вы – нападаете, мы – обороняемся. Вы возьмите-ка в толк хотя б то, к примеру, Что мы бьемся теперь не за царя, не за веру, Не за панство-дворянство, не за купечество, А за наше советское бьемся отечество.
   Ваше панство на нас наперло, Ваше панство берет нас за горло, Берет не своими, а вашими руками. Так неужто вы будете такими дураками, Чтоб по панскому злому приказу Губить и нас и себя сразу?
   Ваши паны с нашими столковалися, На нашей шкуре подлецы сторговалися, Они ищут себе общей прибыли, Добиваются нашей погибели. Так на что же это, братцы, похоже: У панов на уме одно и то же, Пан стоит горою за пана, А бедный Ян режет бедного Ивана – За то, что Иван панам невзлюбился, За то, что Иван от панов отбился И, не видя в том никакого изъяну, То же сделать советует бедному Яну: