1921
Восстание собак*
Гау! гау! гау!
Много их черных
Гау! гау! гау!
Восставших собак
Гау! гау! гау!
Бежало по снегу
Гау! гау! гау!
В ближние села
Гау! гау! гау!
Мертвецов разрывать
Гау! гау! гау!
Тащить чью-то ногу
Гау! гау! гау!
Тащить чью-то руку
Гау! гау! гау!
В брюхе и снеге
Морды кровавить.
1921
«Ззыз – жжа!..»*
Ззыз – – – жжа!
Пата папт та!
Визгень взыгрень!
Гром окаянного гула…
Бич выстрелов,
Шум пастухов
Над стадом халуп.
Все оробело…
Целится дуло
В мирное дело.
Чугунное дуло
Целится в дело.
Скоро труп – обернулся:
По горе убегала собачка.
Воин, целясь в тулуп,
Нажимает собачку.
Бах!
И кувырнулся
Тулуп без рубах!
Бух – бах – бах!
Вот как пляшут,
Пляшут козы на гробах!
Печка за печкой
Село задымилось,
Как серная спичка.
Скажите на милость,
Какая смелая! –
Вспорхнула синичка,
Животом как чудо зеленая,
Чудо крылатое.
Пинь-пинь тара-рах!
Вспорхнула над хатою,
Зеленая,
В солнце заката влюбленная.
А рядом деревня дымилась спаленная.
От сада и до сада
Над этим селом опала.
Сегодня два снаряда
Мертвого яда
В него упало.
Эй, молодуха!
Сегодня небо –
Рот для мертвого духа.
Кто будет дышать – не будет дышать!
Лежи, колос людей обмолоченный…
Завтра у каждого человека
Будет наглухо заперто веко,
Ставней избы заколоченной!
Завтра ни одно не подымется веко
Ни у одного человека…
А воздух сладкий, как одиннадцать,
Стал ядовитым, как двадцать семь.
Под простынею смерти
Заснуло село.
<1921>, 1922
«Из городов, где плоские черви…»*
Из городов, где плоские черви
Мест службы,
Где люди проходят чередование поколений,
Где очи клячи оба
С жадной силой ремнем питала злоба
В печени государств,
И худеет народ очами калек
И толстеет сан пиявки
С красной звездой во рту, –
В села, сады, зелень,
Где человек – человек.
А здесь худеет печень
Клячи государств
От прохождения мест службы
Чередованием поколений
Людепохожих плоских червей.
<1921>
Молот*
1
Удары молота
В могилу моря,
В холмы русалок,
По позвонкам камней,
По пальцам медных рук,
По каменным воронкам
В хребет засохшего потопа,
Где жмурки каменных снегур,
Где вьюга каменных богинь.
Удары молота
По шкуре каменного моря,
По тучам засохших рыб, по сену морскому,
В мятели каменных русалок,
Чьи волосы пролились ветром по камням,
С расчесанными волосами, где столько сна и грезы,
И крупными губами, похожими на лист березы.
Их волосы падали с плачем на плечи
И после летели по волнам назад.
Он вырастет – Бог человечий,
А сёла завоют тревожно в набат!
Удары молота по водопаду дыхания кита,
По губам,
По пальцам черных рук,
В великие очи железного моря,
Девичьего потопа в железных платьях волн,
По хрупким пальцам и цветам в руках,
По морю русалочьих глаз
В длинных жестоких ресницах.
Из горных руд
Родитель труд,
Стан опоясан летучею рыбою
Черного моря морей.
И черная корчилась дыбой
Русалочьей темною глыбой
Морская семья дочерей.
Удары молота
В потопы моря, потомка мора,
По мору морей,
По волнам засохшего моря.
Русалки черногубые берут
И, чернокожие, сосут
Сосуд
Тяжелых поцелуев молотка.
Раздавлены губы,
Раздавлены песни засохнувших морей,
Где плавали киты
И били водой в высокое небо.
Напиток пыток
И черного кувшин труда,
Откуда капли черных слез
Упали на передник
И на ноги.
Рукою темною в огне купаясь,
Хребтом пучины
И черным теменем высоких темных тел
Касаясь молотка,
Как ворон суровый, молот летел
На наковальню русалочьих тел,
На волны морского потопа,
Где плавали песни богинь.
И он ломал глаза и руки
У хрупких каменных богинь,
Чтоб вырос бы железный сын,
Как колос на поле зацвел
Через труды страды руды.
Труд руд,
Их перерод в железное бревно
С железными листами,
В мальчишку нежного и смелого,
В болвана-шалуна
В мятежных и железных волосах,
С пупком на темном животе,
В железное бревно в постели чугуна
И смелое глазами разумное дитя.
На ложе рыжего огня оно жило.
Живот темнеет мальчугана
На ложе темного кургана.
Так выросло, не он и не она,
– Оно
В гнезде для грез железного бревна,
В железных простынях и одеялах
С большими и железными глазами,
С кудрявыми железными устами.