Выбрать главу
на весу, ваша – в наст уляжется Через вас пронесут лыжи наши тяжести. Наши залы – малы – ледяные стволы, – мы летим с поклонами между их колоннами. До свиданья, Москва, прощевай, Сокольники, – ждет в деревне братва нас на подоконнике!

1930

Дорога

1
Мир широк и велик с пути полета, но хвалит каждый кулик свое болото. Пускай и в земную треть гнездо куличье, хочу лететь – осмотреть земли величье. Дыши шумней, паровоз, – зима седая. Кружись, лесов хоровод, вниз оседая… Как быстро вдаль ни бежит твой путь, – он робок; глумясь, встают рубежи в крутых сугробах. Раскинулась широко страна – Расея, и в ней таких дураков не жнут, не сеют.
Сто дней топочи конем – не сдаст пространство. Пора говорить о нем не так пристрастно. Как медленный сток ржи в амбарный запах, – замедленная жизнь обваливается на Запад.
2
Дорога была навек прочна, опрятна; винтами вилась наверх и шла обратно. Вся белая, без теней, ровна, как скатерть… И полз мурашом по ней мотор на скате. Теперь, воротясь назад, она воочию впивается мне в глаза и днем и ночью. Чем сможет чужая страна нам сердце трогать? Натянутая, как струна, звенит дорога. Не узенькою тропой – от речки в рощу: по этакой и слепой пройдет на ощупь. С такой к рулю привыкать; здесь воз – помеха. По этой без грузовика не стоит ехать! На этой – кого ни встреть, не разоспится… И люди идут быстрей, и чаще спицы.
3
Чем ближе родные места, тем реже люди: «…Чем тише наша езда, тем дальше будем!» Замшелая мудрость лесов, колтун распутиц… Какое тебя колесо возьмет распутать? И хватит ли лет полета твоей тощищи, чтоб гладью дорог-холстов был грунт расчищен? Товарищи и творцы, болото – шатко: скорей подвози торцы, грани брусчатку. Пусть там, где вилась морошка да голубица, асфальтовая дорожка в тень углубится. Пусть там, где лишь филин ухал во мгле трясины, шуршит хорошо и сухо прокат резины. Пусть каждому станет дорог, как голос близкий, гудок и знакомый шорох сквозь пыль и брызги. Чтоб нам бы не тише ехать вдаль, без задора – пусть всюду звучит, как эхо, зов Автодора!