1930–1943
Запеваем!
1930
Новая «Буденная»
Лишь край небес подернется
каленой каймой, –
слетать бы мне, буденновцы,
до Дону домой.
Пока кружат без окрика
в степях кречета –
в далеком Сальском округе
бойцов сосчитать.
Конь вороной,
не стой подо мной,
лети – стелись без отдыху
донской стороной.
Беги, беги, Воронко, –
хорошая сторонка!
Сивый – буланый,
мелькай над поляной,
серый – каурый,
бурей лети!
Как низко звезды светятся
по-над головой,
блестят над Усть-Медведицкой
и над Таловой.
Не песней ли порадовать
тот памятный год –
к Царицыну, к Саратову
военный поход?
Земля была-заплакана
и в дым спалена.
Цвела у Усть-Собакина
в полях белена.
Бойцам Буденной выпало,
покинув ребят,
ту белену повыполоть,
наотмашь рубя.
Гляди, теперь – просторные
какие поля,
а было – под Касторною
теснились, пыля.
И помнят наши кони
тот отблеск речной
на саблях, у Воронежа,
в атаке ночной.
Звезда над Доном тихая,
пылай и светись.
Он пал, и нашей пикою
пронзен бандитизм.
Как всюду, в Сальском округе
полей тишина,
и над полями мокрыми
звезда зажжена.
А звезды тут охапками –
совсем не пустяк –
буденновскими шапкамп
мелькают в кустах.
Как будто из туч их
на Дон и на Сал
поземок летучий
в посев набросал.
Здесь враг до корня вырван
и сник, затаен.
Весь коллективизирован
Сальский район.
Деньки скупы и поздненьки
густы вечера,
а были те колхозники
бойцами вчера.
Трактор стальной,
стань передо мной,
разом тяни
лемеха с бороной.
Трудись, трудись, Воронко,
веселая сторонка!
Сеялки, косилки –
рабочие посылки,
жатки, молотилки –
дешевой ценой!
А если враг нацелится
затронуть колхоз,
опять ряды разделятся
мастями полков.
Лишь нам свою защиту,
страна, поручи, –
у нас удар рассчитан,
клинки горячи.
Конь вороной,
не стой подо мной,
лети – стелись советской
большой стороной.
Беги, беги, Воронко, –
хорошая сторонка!
Сивый – буланый,
мелькай над поляной,
серый – каурый,
бурей лети!
1930
Комсомольской лодке-подводке, ее бесшумной походке
Подводка-лодка,
укрывшись под водой,
будь самой верткой
и самой молодой.
Молодка-лодка,
упорная комса,
пучину моря
турбинами кромсай.
Большая стройка
идет на берегу;
ее на море
линкоры стерегут.
Но хоть линкоры
и очень здоровы,
а не сносить им
без лодки головы.
Лишь враг нахлынет
громадой броневой –
глазок надводный
нам скажет про него.
Все выше, выше
давление воды;
все чаще, чаще
дыхание в груди.
Но ты, кто робок,
и слаб, и глуп,
за нами не пытайся
в морскую падать глубь.
Чье солнце светит
над ширью водяной,
того не запугаешь
могилой ледяной.
Густые тени
над нами наверху,
а мы приникли
к зеленому мирку.
В броню укутан
мир старых дел и числ;
огня укусом
взрывать его учись.
За кем победа?
Над нами – враг стеной,
вонзай, торпеда,
свое веретено!
Теперь, линкоры,
вперед, на равный бой;
пусть волны – горы,
и в борт гремит прибой.
Рванемся к свету
и – наша даль видна,
ей песню эту
мы вынесем со дна.
1930
Дальневосточной армии
Убийц вереницы
сдержав пред собой,
на нашей границе
упал часовой.
За далью читинской
зеркальной струей,
блеснув, ощетинься,
штыков острие.
Вперед, Особая
Дальневосточная,
на звуки вражеской пальбы,
и банды белые
гони настойчиво
за пограничные столбы!
Несутся слухи,
врагов гоня, –
товарищ Блюхер
взнуздал коня…