4
Горечь,
и ярость,
и силу потока,
бившего
судорожным ключом,
мы перекладываем,
как винтовку, –
с плеча
на плечо.
Кипень,
и пену,
и тяжесть движенья
водных белков
мы перебрасываем, –
как в сраженье
силу полков.
В остров большой
уцепившись бетоном
с той
и с другой
стороны,
мы побеждаем, –
не никнем,
не тонем
в глубь старины.
Правую сторону
загородивши
во всю ширину, –
слышим,
как волны
взмывают и дышат,
влево свернув.
Вод победительных
блещущим грузам
будет итог:
мы, управляя
трехкамерным шлюзом,
двинем поток!
5
Повышай свои ресурсы,
Сурский;
заливай воды богатство,
Лоханский;
трепещи, взволнован блеском,
Звонецкий;
глуби полные, неситесь
через Ненасытец;
волнитесь –
через Вольницкий;
водяной попоной пышной
и обильной
заливайте – Лишний
и Вильный!
1930
Турксибу
Силам Турксиба
громовое СПАСИБО,
всем сообща
и в особицу!
В радость
и в гордость
до плеч вас осыпав,
к вам
эти строчки
торопятся.
Прочные нервы
нового строя
миру
на удивление –
от инженера
до землероя:
наше вам
поздравление!
Орден Красного Знамени –
жарок –
солнцем всходит
на вашей груди.
Вейся же,
первая песня-подарок, –
тысячи песен о вас
впереди!
Туркестан – Сибирская
железная стезя
протянулась,
быстрая, –
грустить с тобой
нельзя.
Тяжесть сбив
огромную
над ста́рью-стариной,
загудела
ровною
чугунною
струной.
Жизнь новым
редко балует
каждого из нас,
а тут –
над каждой шпалою
сверкает
новизна.
С дороги нашей,
нытики!
Не вешать
головы!
Вы видите:
все винтики,
все гайки
здоровы.
Туркестан – Сибирская
железная стезя,
кружи колеса
быстрые, –
грустить с тобой
нельзя.
Гнусили нам:
не выдержим
распалки
до огней,
а там,
и пот не вытерши,
работали над ней.
Работа шла
далеко,
вдали
от пышных фраз, –
ее кончать
до срока
велеть изволил
класс.
И вот она –
под флагами
в тридцатом году
спешит,
едва подрагивая,
на полном
на ходу.
Попыхивает ласково
эхо в горах
колонной первомайскою
на всех
на парах.
Трехлетья
трудной тягою,
напористым рывком
пошла
разрыв затягивать
меж хлебом
и хлопком.
Зафыркав водокачками,
тишая
по мостам,
пошла
бока покачивать –
товарный
свой состав.
На бой
с ханжою набожным,
раскидывая шлак,
пошла, пошла,
пошла, пошла,
поехала,
пошла!
На радость
множеств кепок,
на злобу
редких шляп
постукивать
по степи
потопала,
пошла.
Зафыркав водокачками,
тишая
по мостам,
поехала
покачивать
тяжелый
состав.
С ровных колес –
глухой перегуд,
железом колес –
на горло врагу,
на помощь друзьям,
на радость друзьям,
нужды и бесправья
горбы разгрузя.
1930
Город
Дома, домины,
домища, домки,
литые камины,
тугие замки;
там жили гладко,
денек к деньку,
молясь с оглядкой,
копя деньгу.
Дворы со псами:
чужой не ступи! –
Завыли б сами
на толстой цепи.
Попал в застенок –
кричи не кричи:
стена толстенна,
крепки кирпичи.
Старинным стилям
дивился глаз,
стояли, стыли,
давили нас…
Веселой силой
статна и горда,
республика строит
свои города.
Растут в высоты
рабочие соты,
над флигелями дохлыми
сияют стеклами.
Старый вид
страна потеряла,
бьется-кипит
борьба матерьяла.
Новый хозяин
пришел и решил:
эти фасоны
для нас хороши!
Четкий профиль
и ровный тон
дают кварталам
стекло и бетон.
Свободны они
от пыли и грязи:
протрешь стекло –
и конец заразе.
В этаком здании
великаньем
неловко
пьянствовать и хулиганить;
за стеклами
просквоженными
стыдно
скандалить с женами.
Видны друг другу
вконец насквозь,
станем знакомы
со всей Москвой.
Конец
причудам и прихотям –
на люди
бытье свое выкатим.
По тротуарам –
люд бодр,
места нет
для вихляния бедер.
Хмуро ворча:
«С какой это стати?» –
жмется
прежних домов
обитатель.
Губки свои
поджимая брюзгливо
щепка
плывет весенним разливом;
места нет,
где гамашу поставить:
поджимай, поджимай,
а не то отдавят!
На тротуаров
обочины
их вытесняют
рабочие.
Шея к плечам
привинчена крепко –
густо идет
фабричная кепка.
Дома, домишки –
купецкий уют –
нашим
подмышки
не достают!
Стояли, стыли,
дивили глаз, –
со старым стилем
покончил класс.
А что осталось
от старых времен, –
и самую старость –
мы пустим в ремонт.
Все, что добыто
трудом и умом
для нового быта –
в новом самом, –
от самых низов
до самых высот
рабочий
поднимет
и донесет!