3
Давнего быта
черный яд
их замашки
в себе таят.
Дымным бредом
мозг отравив,
прошлое бродит
в ихней крови.
Прежде пили
с какой целью?
Для развязности,
для веселья!
Пили, чтоб в тело
дрожь не вползала
через сырые
стены подвала.
Пили, закусывая
соленой коркой,
чтоб позабыться
от жизни горькой.
Пили, тянули
штофы сивухи
от бесправья
да от голодухи.
Те же,
кто были сильны да сыты,
напивались с жиров,
паразиты!
У нас не от жиру,
у нас не от горя, –
так отчего ж
разливанное море?
Ноги сгибая
прелою ватой,
бродят с улыбкой
придурковатой.
Лучше и крепче
одежда и пища,
выше и чище
наше жилище.
Жизнь не бесцельна,
нравы не грубы –
нас развлекают
театры и клубы.
Что нам поделать
круто с собою,
чтобы предел
положить запою?
Не относиться
к этому с легкостью,
не становиться
с усмешкой над пропастью.
Бей
спиртоносов «запасы»
о камень,
не позволяй
к ним тянуться руками.
Вырви из рук
у больного яд,
не загоняй ему
в глотку заряд.
Нет, не просто они –
спиртоносы,
а нашему делу они –
смертоносны.
И не кивай,
что есть, мол, в продаже
в каждой лавке
товар на спирту:
государство
не может приставить стражи
к каждому
раскрытому рту.
А общество – может,
заштопав им рот,
пьяные рожи
поставить во фронт!
4
Смирно!
Октябрь,
наступай им на глотку
тем,
кто сменил нашу радость
на водку.
Том,
кто верит,
что высшую радость
может доставить
лишь крепкий градус.
Тем,
кто шаг наш,
прочный и веский,
хочет расшатывать
пьянкой мертвецкой.
Помни,
что наш парад в Октябре
в ясности трезвой
погоды осенней, –
свежестью ветра
обдуй и развей
пьяную хмель
былых воскресений.
Мы
не камаринские мужики,
чтоб допиваться
до голого пуза.
Двери открыты для нас
широки
клуба,
спортивного зала
и вуза.
Так неужели ж
все это пропьем –
наши возможности
и достиженья, –
выросши диким.
ненужным репьем
в общем подъеме,
полете,
движенье?!
Нет,
это не рассужденья пустые, –
голос мой,
крепни вдвойне
и втройне!
Нет!
Не потонет
Россия,
захлебнувшись
в зеленом вине!
1930
О нарождающемся быте, поэты, в радио трубите!
Вот пример,
понятный для всех,
того,
что старому быту
крышка:
в Днепропетровске
на целый цех
всего одна
расчетная книжка.
За этой,
по виду непышною,
фразой –
событья,
каких не представишь сразу.
Это значит,
что каждый ребенок
будет чувствовать
с самых пелен,
с самых нежных
помнить
губенок,
что заработок
обобществлен.
Это значит,
что горькую думку,
больше не надо
прятать в рюмку;
в общий порядок –
стройный устав
тому,
кто с работы приходит,
устав.
Это значит –
не жить потихоньку,
страхи свои
свалив под иконку.
Жизни силу
удвой и утрой,
рост производства,
общий контроль.
Это значит –
коммуны корпус
клином
в хибарке соседней вбит,
и в нем,
от древних сводов
не горбясь,
обновленный
рождается быт.
Это значит –
не в пиве намокла
всклокоченная
борода, –
просторные парки,
высокие стекла,
социалистические
города.
Это…
Да мало ли
что это значит:
ведь строй его
только намечен
и начат.
А тонкость
его подробностей прочих
не впишешь
и в тысячи
пламенных строчек.
Товарищ!
Мы нового часто не чуем,
мы в старых повадках,
как в путах,
кочуем.
Но если ты хочешь,
чтоб он подрос,
додумай,
что начал Днепропетровск.