Когда я думаю, что рядом,
Вот здесь, кругом, передо мной
Безмерным преданы отрадам,
Ликуют духи, мир иной, —
В той комнате, где дни и ночи,
Как каторжник, забыв про сон,
Так бьюсь я, не смыкая очи,
Все бьюсь, к работе присужден, —
Когда я думаю, что годы,
С печальной бледностью лица,
В окно все тот же лик Природы
Я буду видеть без конца, —
И сердцем, более не юным,
Я буду, догорая, тлеть,
Внимать метелям и бурунам,
Слабеть, седеть, и холодеть, —
Вдруг сам себе тогда я страшен,
Я содрогаюсь, как в бреду,
Как будто я с высоких башен
Вот-вот на землю упаду.
А между тем так близко, рядом,
Но не слиянные со мной,
Безбрежным преданы усладам,
Сплетают духи мир иной.
Каторжник
Если вы в полдневной дреме,
В замираньи сладких снов,
Я в рождающей истоме,
Я в рабочем страшном доме,
В стуке дружных молотков.
Не входите, не глядите,
Нет, не слушайте меня,
Пауки сплетают нити,
С пауком и вы плетите
Паутинки в блеске дня.
Замирайте в нежной дреме,
Мне же — каторжником быть,
Мне не видеть счастья, кроме
Как работать в страшном доме,
Намечать, стучать, дробить.
Отдать себя
Отдать себя на растерзание,
Забыть слова — мое, твое,
Изведать пытку истязания,
И полюбить как свет ее.
Не знать ни страха, ни раскаянья,
Благословить свою печаль,
Благословить свое отчаянье,
Сказать — мне ничего не жаль.
Быть равным с низкими, неравными,
Пред криком — нежным быть как вздох:
Так правят силами державными,
Так меж людей ты будешь Бог.
Тише, тише
Тише, тише совлекайте с древних идолов одежды,
Слишком долго вы молились, не забудьте прошлый свет,
У развенчанных великих как и прежде горды вежды,
И слагатель вещих песен был поэт и есть поэт.
Победитель благородный с побежденным будет ровен,
С ним заносчив только низкий, с ним жесток один дикарь,
Будь в раскате бранных кликов ясновзорен, хладнокровен,
И тогда тебе скажу я, что в тебе мудрец — и царь.
Дети Солнца, не забудьте голос меркнущего брата,
Я люблю в вас ваше утро, вашу смелость и мечты,
Но и к вам придет мгновенье охлажденья и заката, —
В первый миг и в миг последний будьте, будьте как цветы.
Расцветайте, отцветайте, многоцветно, полновластно,
Раскрывайте все богатство ваших скрытых юных сил,
Но в расцвете не забудьте, что и смерть, как жизнь, прекрасна,
И что царственно величье холодеющих могил.
Печальница
Она живет среди видений,
В ее глазах дрожит печаль,
В них ускользающая даль
И умирающие тени.
Она поникла как цветок,
Что цвел в пустыне заповедной,
И вдруг поблек, печальный, бледный,
Не довершив свой полный срок.
В ней неразгаданное горе,
Ей скучен жизни ровный шум,
В ней той печалью полон ум,
Какою дышат звезды в Море.
Той бледностью она бледна,
Которую всегда заметишь,
Когда монахиню ты встретишь,
Что смертью жить осуждена.
Жить ежечасным умираньем
И забывать свои мечты, —
И Мир, и чары Красоты
Считать проклятием, изгнаньем!
Царство тихих звуков
Царство тихих звуков, ты опять со мной,
Маятник невнятный бьется за стеной.
В ровном коридоре мерные шаги.
Близкие ли это? Злые ли враги?
Я люблю волненье позлащенных нив,
На опушке леса вечер так красив.
Над простором вольным водной глубины
Дымно дышат чары царственной Луны.
Нет, я должен, должен полюбить печаль,
Не искать блаженства, не стремиться вдаль.
Не желать блаженства вечных перемен,
Нет, уйти нельзя мне от бесцветных стен.
Тонкая, но властно, вытянулась нить,
Бледного кого-то должен я щадить.
Кто-то дышит близко, грустный и родной,
Чье-то сердце глухо бьется за стеной.