Свеча горит и телом убывает,
Рассеивая свой печальный свет.
Помиримся! Размолвка убивает,
А жизнь одна, и воскресенья нет.
Надеюсь, ты мольбу мою услышишь
Среди других сигналов мировых.
И если сразу «да» мне не напишешь,
Услышу это сам из уст твоих!
Чистота родниковая
Когда на душе чистота родниковая,
Рождается слово и все удается,
В тебе все завинчено и состыковано,
Высокая нота свободно берется.
Ты ходишь и слушаешь звуки земные,
Вот шмель на струне заиграл басовито,
Кузнечики там, где луга заливные,
Стрекочут о том, что пришла косовица.
Скрипит коростель своей дужкой ведерной,
И едет, и едет на старой телеге,
И в музыке, в общем-то очень задорной,
Есть привкус вечерних и грустных элегий.
Душа на лугах отдыхает от связи
Не с кем-то — с самою великой природой,
Легко и свободно в могучем экстазе
Становится исподволь праздничной одой!
* * *
Поэзия! Ты выше прозы,
Твои слова как соловьи.
На белой грамоте березы
Стихи написаны твои.
Ты не какой-то кенарь в клетке,
Не юркий, безголосый стриж,
Ты — свежая капель на ветке,
Вся светишься и вся звенишь.
Твои слова, как гнезда, свиты
И скручены в тугой кочан.
Кому неведом знаменитый
Союз твоих однополчан?!
Поэзия! Ты выше пользы,
Одежд из радуги не шьют,
Твои озоновые грозы
Иные исцеленья шлют.
Они и лечат, и врачуют
Настоем трав и родников.
И, как читатель, не хочу я
Каких-нибудь других стихов!
Тополь
Что, тополь, замерзаешь? Признавайся!
И потихоньку стонешь, старина?
Да, много пожил ты, но не сдавайся,
Ты устоял, когда была война.
Ты залечил удары и раненья,
Нет орденов, но ты и так герой.
Гляди, пришли другие поколенья,
И ты для них не просто дед чужой.
Они тебя доверчиво приняли
В свой пионерский круг, в свою семью,
И клятву пионерскую давали
Беречь и нежить Родину свою.
Ты слышишь, тополь, на поле азартно
Кричат грачи, сорвавшиеся с гнезд.
Все это жизнь. Зачем, скажи, слеза-то?
Не плачь! И продолжай свой род и рост!
Порадуйся! Твое младое племя
И разрослось и молодо шумит.
Над тополем седым проходит время
И листьями, как книгой, шелестит.
* * *
Запахло лесом, запахло сеном,
Окрикнул коршун синеву.
К бревенчатым прижался стенам,
И слезы брызнули в траву.
Да был ли я на этом свете?
Мой паспорт стар и весь потерт.
Лягушки квакают в кювете,
И веет сырью из болот.
Крыльцо родное покосилось,
Прибавилось бездомных псов.
— Чем заняты?
— Траву на силос
Бригадой возим из лесов.
— Кто ты, скажи, моя землячка?
Не опознать черты лица. —
Ответила почти что плача:
— Ты провожал меня с крыльца!
Я думала, возьмешь навеки,
Ан нет, — с другой ты свил гнездо.
Ушли твои златые реки,
Не мне, выходит, повезло.
Стою, гляжу, стыжусь, робею
У деревенской городьбы
И чувствую, что сам грубею
От встречи с грубым днем судьбы.
Двое любящих
У любви свое поле минное,
Чуть оступишься и — погиб!
У любви притяженье взаимное,
Где любовь, там взаимошаги.