Страда
В старину была страда,
Люди на поле потели,
Потому что города
Звать деревню не хотели.
Знай одно мужик — вставай,
От натуги лезь из кожи,
И при этом урожай
Был трагически ничтожен.
Вся-то техника — соха,
Вся-то сила — сивка-бурка.
Трудно, что таить греха,
Доставалась людям булка.
А теперь и трактора,
И комбайны, и моторы,
И деревне города
Помогать во всем готовы.
Белоручек в поле нет,
Там, как пчелы, дружным роем
И рабочий, и студент,
И артист картошку роют.
Хлеб — всеобщее добро,
Хлеб — всеобщая забота.
Современное село —
Всклень наполненные соты.
Нет страды, есть труд людей,
Их обязанность святая.
Труд сегодняшних полей
Никого не угнетает!
Пахарь на пашне
Пахарь на пашне
Царь-государь.
Пахарь на пашне
Лирник, кобзарь.
Пахарь на пашне
Широкоскул,
Плуг для него —
Это кресло и стул.
Сядет-присядет
За скромный обед,
Телом красавец,
Душою поэт.
В поле, под высью
Как он силен,
Светлою мыслью
Лоб осенен.
Смех его юный
В смоль бороде:
— Что ты задумал,
Вор-воробей?!
Хочешь посевы склевать?
Обожди:
Пусть поклюют их
Сначала дожди!
Пахарь — хозяин
Трудного счастья.
Просто нельзя им
Не восхищаться!
* * *
Осенний холодок на пригородной станции,
Покрикивает где-то птичья стая,
Поблескивает будка в красном панцире,
Посверкивает линия пустая.
Стерня повита тонкой паутиною,
Ушли с полей машины под навес,
Покрякиванье сытое утиное
Во мне рождает внутренний протест.
Самодовольство, сытость, потребительство —
Враги! И мне не быть у них в плену.
Все трубачи земли, в трубу трубите
И объявляйте сытости войну!
* * *
Бессонно звучит в Переделкине Сетунь,
Одна электричка сменяет другую.
Пронизан прохладой, росой в рассветом,
Всю ночь я сегодня не сплю в рифмую!
На станции тихо зевает кассирша,
От холода плечиками пожимая,
Берет мою мелочь и, не спросивши,
Дает мне билет на Москву машинально.
Я еду. В вагоне тесно, как в соборе,
Хотя обстановка отнюдь не святая.
Поэзия! Как мы сегодня с тобою
Пахали, трудились, очей не смыкая.
Нас всех, кто приехал, перрон не вмещает,
Но люди расходятся мало-помалу,
И вот уже радиорупор вещает:
На третьей платформе посадка на Нару.
Захлестнут людьми и людскою волною,
Шум жизни я слышу как шум водопада.
Надежная связь между ними и мною,
Что им, то и мне — и другого не надо!
Распахнуты крылья газет на витринах,
Роса убралась, и попрятались рифмы.
И в судьбах людей, как на бурных быстринах,
Чернеют подводные камни и рифы!
Снежная прелюдия
В. Кострову
Зажгу я лампу — снег летит в окно,
Свет выключу — в окне его шуршанье,
Остановись! В ответ непослушанье,
В характере, как видимо, оно!
Открою дверь, снег в ноги, словно пудель,
Толкну ногой, он сразу заскулит
И от скуленья пуще повалит,
Тут жалоба, что путь наземный труден.