Мне показалось, ты с кем-то встречалась,
Губы смеялись устало-помято.
Кто-то украл твою свежесть и алость.
Ты была так предо мной виновата!
Я тебе высказал предположенье,
Взгляд опуская печально-унылый.
И моментально понес пораженье:
— Нет оснований для ревности, милый!
Ты не ошибся — весь день я встречалась
С мылом, бельем и корытом стиральным.
Билась одна и одна управлялась
С бытом — несвергнутым бабьим тираном!
Ревность в себе задушил я слепую,
Сердце во мне просветленно запело.
Ты извини меня, больше не буду,
Я тебе верю, и к черту Отелло!
* * *
Губы пахнут почкой тополиной —
Так они подснежны и лесны!
Повторимый и неповторимый
Поцелуй мне твой как весть весны.
Мы стоим под тонкими ветвями,
Как два стройных тополя, прямы.
Нет! У нас с тобою не отняли
Наших чувств глухие дни зимы.
У причала рыхлый лед синеет,
Мягкой дымкой даль заволокло.
Ты мне говоришь: — Хочу сирени! —
До нее теперь недалеко.
Под ногами легкое шуршанье,
А над нами гнезда и галдеж.
Я люблю твое непослушанье,
Твой каприз: — Иди! — А ты нейдешь.
Губы, как ребенок, надуваешь,
Сводишь две упряминки бровей.
Как ты хороша тогда бываешь,
Как прекрасна детскостью своей!
* * *
На ветвях сирени клювики.
Нам она кричит вдогон:
— Люди! Вы ведь очень любите
Мой сиреневый огонь.
Зацвету невестой скоро я,
Буду чудо хороша.
Жизнь людей и вся история
На моих глазах прошла.
Многие меня ломали,
Восклицая: — Ах, сирень! —
Потому что понимали —
Порох есть, но я сильней!
Постоим, мой друг, чуточек,
Где когтистый этот куст,
Над священной тайной почек,
Над весною наших чувств!
* * *
— Не надо, не спеши на мне жениться! —
Ты мне сказала, умница моя. —
Ведь это счастье может и разбиться
О грубые уступы бытия.
Ну, женимся, потянем честно лямку,
Убьем любви высокое чело
И заключим себя в такую рамку,
В которой даже предкам тяжело.
Давай мы будем два отдельных луга,
Два родника двух солнечных долин.
Пусть лучше нам недостает друг друга,
Чем мы друг другу вдруг надоедим.
Давай мы будем два сосновых бора,
Стоящих в стороне от всех сует.
Чтоб два больших, серьезных разговора
Сливались в наш один большой дуэт.
— Давай мы будем! —
Ты сидишь, сияешь,
Как купола старинные в Кремле,
И тихо землянику собираешь
На золотой захвоенной земле.
* * *
Завидую зиме, ее характеру,
Ее уменью лечь, спокойно спать.
И пусть ее когтями зверь царапает,
Медведь дерет — зиме не привыкать!
Сон у нее глубок, она не нервная,
Ей не нужны ни мединал, ни бром,
Она себе в своих привычках верная,
Ее подымет только майский гром.
Но до него, до грома, как до млечности,
Снега лежат, как скатерти, белы,
И нам с тобой они до бесконечности
Московским зимним вечером милы.
Нагнись и набери снежку в ладони,
Я выбегу вперед, не оглянусь,
И счастлив буду от такой погони,
Ну, попадай в меня, я не боюсь!
* * *
Иволга моя зеленоверхая,
Жаворонок звонкий, полевой,
Как ты неожиданно приехала,
Властно засияла надо мной!