Молодые маляры
Красавица забрызгана известкой,
Но движется с достоинством княжны.
Она кричит: — Девчата, кровь из носа,
Но план сегодня дать должны!
На телогрейке свежие белила
И точки с запятыми кувырком.
И красила она и веселила
Своих подруг калужским говорком.
— Чаво? — Да ничаво! — Куды Кудыкина?
— Сяледку привязли. Бярем? — Бярем! —
Вдруг сочинила, будто Люда Зыкина
Работала когда-то маляром.
— А я хотела тоже быть певицей,
Чтоб, как она, народ увеселять,
Но помешал парнишка смуглолицый.
«Брось пение, — сказал, — пойдем гулять!»
Смеются, смело зубы обнажают,
Дают простор душе своей простой.
И кажется, чуть-чуть воображают,
Что им доверен дом, где жил Толстой.
— Девчонка, калужаночка бедовая,
С разлетом удивительных бровей,
Стена-то у тебя теперь как новая.
— Ты прав, товарищ! Но любовь — новей!
Бок о бок тесно жмутся ведра с краской,
Осталось красить только полчаса.
Кончай работу! Сердце бредит лаской,
Любовь восходит на свои леса!
Руки
Руки виноградарей,
Руки сталеваров,
Пальцы ненаглядные,
Крепость тыловая.
Власть необоримая,
Звоном налитая,
Выкриком: — Бери меня,
Я твой пролетарий!
Руки возле блюминга,
Возле огнепада,
Любите не любите,
Но работать надо.
Руки в апатите,
В блестках горных руд.
Хотите не хотите,
Всему хозяин труд!
Руки для таски
Пушек, батарей,
Руки для ласки
Жен и матерей.
Руки для восстания,
Руки для борьбы.
Песня у них старая:
— Мы не рабы!
У станков не вы ли это
В утреннюю рань?
Ах, как смело вылетела
Ленинская длань!
* * *
Давно мне говорил Асеев,
Слова куда-то вдаль бросая:
— Кого история отсеет,
Кого история оставит.
Тогда он был белей Эльбруса,
Что говорил, все это правда:
— Поэзия не любит трусов,
Поэзия — деянье храбрых.
Подтянутый и моложавый,
Ценил он все своим тарифом:
— Поэзия — моя держава,
Опричники и слуги — рифмы!
— Поэзия — мое спасенье! —
И я твержу, взгляд вдаль бросая:
— Кого история отсеет,
Кого история оставит!
* * *
В природе любая материя,
Замечено мною давно,
Уходит от угнетения,
И мне это тоже дано.
Какая-то смертная муха,
Попав в западню паука,
Усилием тела и духа
Рвет подлые сети силка.
На что уж улита, которой
Бог не дал хороших мозгов,
При мне и, представьте, что скоро
Избавилась от врагов.
А я со своим лабиринтом
Извилистого вещества
Промямлю трусливо «Берите»?
В толстовцы пойду? Черта с два!
* * *
Немало Гомер понимал,
Легко разбирался во многом,
Как мудро он мир обнимал
Размером размеренно-строгим!
Когда я у моря стою,
У древней и каменной гривы,
Гекзаметр Гомера пою —
Прибои, приливы, отливы.
Когда окажусь среди звезд,
Один на один со Вселенной,
Гомер предо мной во весь рост
Встает красотою нетленной.
И все выкрутасы стиха,
Увечья его и калечья
Вдруг сыплются, как шелуха,
Пред ясной, естественной речью.