Я говорю себе: — Хватит смотреть, не смущай!
И прекрати поскорей переглядки с младенцем!
Молодость, молодость! Девушка! Мята и май,
Не убивайте меня! Подарите улыбку с надеждой!
* * *
Что-то женское живет в березе белой,
Что-то нежное исходит от ствола.
Подхожу я к ней стыдливо-оробелый,
Одного боюсь, вдруг скажет: — Не звала!
Попрошу я у березоньки прощенья,
Опущу глаза и стану отходить,
И взгляну на недоступное виденье,
И начну на расстоянии любить.
Буду песни петь ей постоянно,
Бескорыстно славить красоту,
Только бы березка осиянно
Подымалась гордо в высоту!
Поющий памятник
Неслыханно, чтоб памятник запел!
Но было так. Я лично это слышал.
Не для луны, не для небесных тел
Он ночью на опушку леса вышел.
Весь день томился на большой жаре
И раскалился всем своим металлом.
Не в окруженье лета, в январе
Уставшая душа его летала.
Он звал к себе живых, земных людей
Звенящим алюминием конструкций.
Губами горя он кричал: — Скорей!
От жажды и жары сосуды рвутся!
— Иду! — тотчас ответил быстрый Днестр.
— Спешу на помощь! — Прут-река сказала.
И зазвучал невидимый оркестр,
И стала отдыхать душа металла.
Он остывал, как танк среди войны,
Как после боя кони вороные,
И музыка полей и тишины
Залечивала раны боевые.
И памятник, как баховский орган,
Через поля, леса, дороги, дали
Пел о бессмертной славе молдаван,
Что жизнь свою за Родину отдали!
Могила Гагарина
Его могила необычна.
Она в лесу, она в корнях,
Я убедился в этом лично,
Я посетил ее на днях.
Стоял, задумавшись в печали,
Как мать, о Юрии скорбя.
А за поникшими плечами
Синело небо октября.
Где падал он — там ключ пробился,
Колодец ключевой возник.
Так, значит, Юрий вновь родился,
И он не Юрий, а родник!
Идут к нему седые старцы
И воду черпают в кувшин,
Солдаты — те снимают каски,
Молчат молчанием мужчин.
Березы стали колыбелью
И усыпальницей его, —
Они березовой шинелью
Укрыли сына своего.
Ты должен съездить в лес печальный,
Пока свежи его следы,
И выпить в клятвенном молчанье
Глоток гагаринской воды!
Любил я
Любил я! Какие свиданья имел,
Когда приезжал на каникулы летом.
Какими цитатами важно гремел,
Поскольку не думал, что буду поэтом.
Я брал балалайку и пел и страдал
Под окнами той, что красою гордилась,
И в самое сердце ее попадал,
Она выходила и рядом садилась.
Что было! Пьянела моя голова,
Трубили архангелы в звонкие трубы.
Все то, что теперь выражают слова,
Тогда выражали и руки и губы.
«Ты можешь?» — она вопрошала. «Могу!» —
«На подвиг великий согласен?» — «Согласен!»
И веткой хлестала мне по сапогу,
Теперь-то я знаю, что был я прекрасен.
Я шел и шатался. Я плакал и пел.
И пестовал чувство, как чистое чудо.
Дверь мать открывала: «Ты что, заболел?» —
«Да, мама!» — «А что с тобой?» —
«Это простуда».
Несла она только что вынутый мед,
И пахло от чая божественно вкусно.
Но кто никогда не любил, не поймет,
Что значит святое, великое чувство.
И я повторяю, как проповедь, вновь
Для вас, самых юных и искренних граждан,
Что самое главное в жизни — любовь!
А все остальное не так уже важно!