В острог прикажете податься,
Взойти на лестничную круть?
Присесть, вздохнуть, поцеловаться?
Со страхом вместе вниз взглянуть?
Увидеть землю, снег, соборы
И зеркало Москвы-реки,
Промолвить заодно с тобою:
— Река, родимая, теки!
Так и решили! Я под крышу
Залез, тебя к себе зову,
Я больше никого не слышу,
Одной тобой теперь живу!
Сидим, любуемся снегами,
Седою древней стариной,
И нет раздоров между нами,
И мы счастливые с тобой!
* * *
Быть с тобою — не срок отбывать, не в тюрьме
сидеть,
Быть с тобою — Вселенную, мир понимать,
Разговаривать с белой порошею, с месяцем
И влюбленно глазами поля обнимать.
Быть с тобою — настраивать сердце на музыку,
На доверие и на большую любовь,
Черпать воздух не комнатою, не фрамугою,
А большими ковшами долин и лугов.
Быть с тобою — не каяться, не виноватиться,
Нет зимы, если любишь! Душа как кристалл.
Как мне нравится темно-вишневое платьице,
Как к лицу твоему цвет сережек пристал!
Быть с тобою — блаженство, полет и парение
Над полями, лесами, сияньем холмов.
Ты — родник мой звенящий, мое утоление,
Мой надежный маяк среди бурь и штормов!
* * *
Лапупя, моя лапунюшка,
Тихоня, моя тихонюшка,
Встань под мое оконушко,
Взойди ко мне, красное солнышко!
Люблю я тебя, лапунюшка,
О тебе моя крепкая думушка,
Быть бы нам с тобой в одном тереме,
Как бы жили мы, как бы пели мы!
Для тебя, моя чистая горлинка,
Занималась бы в тереме зоренька,
Для тебя, моя лебедь белая,
Руки что-нибудь вечно бы делали.
Я дарил бы тебя, чудо-женщина,
Оксамитами, скатным жемчугом,
Сердоликами, аметистами,
А еще поцелуями чистыми.
Ты ступала бы в светлом тереме
Упоенно, легко и уверенно.
Мне бы не за что было гневаться
На тебя, моя красная девица.
Лапуня, моя лапунюшка,
Тихоня, моя тихонюшка,
Встань под мое оконушко,
Взойди ко мне, мое солнышко!
* * *
Голос твой слышу, утренний, свежий,
Ровно в девять, как было обещано,
А за окошком дремлющий, снежный
Лес, и на узенькой тропочке женщина.
Это не ты! И меня не волнуют
Эти сапожки, пальто из ратина,
Кто-то, наверно, и эту целует.
Пусть! Для меня только ты, Алевтина!
Тонко колеблется в трубке мембрана.
Техника речь твою бережно пестует.
Так еще все неосознанно — рано.
Все еще спит, а любовь уже действует.
Сходятся двое на поединок,
Не для убийства, а для возрожденья,
Так у нас все добровольно едино,
Так мне приятны твои возраженья.
Да, не поеду. Да, буду дома.
Буду работать, вести свои борозды.
Елки от крепкого зимнего рома
Клонят к земле свои белые бороды.
Солнышко в соснах вспорхнуло жар-птицею,
Встало, пошло над землей, над Памирами.
Милая! Ты мне мой суд и юстиция.
Можешь казнить, но и можешь помиловать!
* * *
Просыпаюсь — дом мой пуст,
Как пустой карман шинели,
Как большой весенний куст
Отцветающей сирени.
И постель моя грустна,
И грустны мои морщины,
И грустны мои уста
Одинокостью мужчины.
Ночью кашель бил и тряс,
Чуть кололо мне под боком,
И позванивал матрац
Колокольчиком далеким.