— О, как чудесно! Разве я не похожа на царицу Савскую[19]? Мне бы хоть одно-единственное — ну самое-самое маленькое — колечко!
— Ох уж эти женщины! — воскликнул Андерс.
— Нет, на такие конкурсы красоты у нас времени нет, — сказал Калле. — Надо поскорее убираться отсюда. А вдруг дядя Эйнар явится прямо сейчас? Это все равно что встретиться с бенгальским тигром или с кем-нибудь еще в этом роде.
— Я бы предпочел тигра, — решительно высказался Андерс. — Но дядюшка Эйнар не смеет выйти из дома, ты же знаешь. Ведь Крук и Редиг караулят его.
— В таком случае, — сказал Калле, — мы немедленно мчимся в полицию.
— В полицию! — В голосе Андерса послышалось глубокое недовольство. Вмешивать полицию, когда самое интересное только начинается!
— Это вам не война Роз, — трезво возразил Калле. — У нас остались считанные минуты. Мы должны пойти в полицию. Этих негодяев надо арестовать — ты что, не понимаешь?
— Мы могли бы заманить их в ловушку, а уж мотом заявлять в полицию: вот, мол, пожалуйста! Трое первоклассных бандитов — мы их для вас поймали.
Калле покачал головой. Ах, сколько раз супер-сыщик Карл Блумквист мысленно обезвреживал самых опасных бандитов — собственноручно и дюжинами. Но одно дело суперсыщик Блумквист, а другое — Калле. Калле бывал иногда очень практичен и разумен.
— Как хочешь!
И Андерс весьма неохотно склонился перед эрудицией Калле в области криминалистики.
— Раз так, — сказала Ева Лотта, — поговорим с дядей Бьёрком. Пусть он нам поможет. Только он и никто другой. Может, тогда он станет вдобавок старшим полицейским.
Андерс между тем рассматривал результаты их раскопок, произведенных за несколько последних часов.
— Что нам делать с этим? — спросил он. — Сажать картошку или снова все заровнять?
Калле думал, что всего умнее уничтожить следы их визита в подземелье.
— Только быстрее, — сказал он. — Когда держишь в руках жестяную коробку с сотней тысяч крон, это действует на нервы. Я хочу как можно скорее смотаться отсюда.
— А как мы понесем коробку? Не можем же мы просто тащиться с ней по улицам. Да и куда мы ее спрячем?
После короткого совещания было решено, что Андерс отнесет драгоценную коробку в штаб-квартиру Белой Розы на чердаке пекарни, а Калле и Ева Лотта пойдут разыскивать Бьёрка. Сняв рубашку, Андерс завернул в нее коробку. Оставшись в одних брюках, с лопатой в одной руке и коробкой в другой, он начал отступление.
— Если встречу кого-нибудь, наверняка подумают, что я ходил копать червей, — с надеждой произнес он.
Калле защелкнул за собой замок, висевший на двери.
— Жаль только одного, — сказал он.
— Чего именно? — спросила Ева Лотта.
— Что не удастся увидеть лицо дядюшки Эйнара, когда он явится за коробкой.
— Да, за это я не пожалела бы двадцать пять эре, — вздохнула Ева Лотта.
В полицейском участке царили тишина и покой. Там сидел всего один полицейский и с таким увлечением решал кроссворд, словно ни малейшей преступности на свете не существовало.
Но это был не Бьёрк.
— Могу ли я увидеть полицейского Бьёрка? — Калле учтиво поклонился.
— Он уехал по делам службы и вернется завтра. А ты не можешь назвать мифологическое чудовище из восьми букв?
Полицейский кусал ручку и умоляюще смотрел на Калле.
— Нет, я пришел сюда совсем по другому делу, — ответил Калле.
— Да, как я уже сказал, Бьёрк вернется завтра. Ну, а женщина-воительница из шести букв?
— Ева Лотта, — ответил Калле. — О нет, конечно же, нет, ее имя из восьми букв. Спасибо и до свидания. Мы придем опять — завтра!
Калле потянул за собой Еву Лотту, и они вышли из полицейского участка.
— Нельзя разговаривать о таких делах с полицейской ищейкой, которая только и интересуется что мифологическими чудовищами, — сказал он.
Ева Лотта была того же мнения. С заявлением в полицию они решили подождать до завтра. Пожалуй, они ничем не рискуют. Ведь дядя Эйнар под надежной защитой в своей крепости.
— А вот и Крук, он стоит перед мастерской часовщика, — шепнул девочке Калле. — Видела ты когда-нибудь в своей жизни такую рожу?
— Здорово, что эти мошенники охраняют друг друга, — сказала Ева Лотта. — Точь-в-точь как в той поговорке: «Когда невинность спит, ангелы стоят на страже»!
Калле потрогал свои мускулы на руке.
— Но завтра — знай, Ева Лотта, — завтра предстоит битва не на жизнь, а на смерть!