Этот Насто, жолифамщик, которого я вам сейчас помянула, был парень прелюбопытный и находчивый. Он одно время работал при нас и рассказывал о себе вещи самые удивительные. Когда не везло и не было торговли, не унывал.
– Это, – говорит, – ничего, дурная полоса. Не первую переживаю. Зато, как привалит счастье да выпадет куш, – так целый месяц потом живу барином. Случается: дастся фортуна в руки, – вот и обеспечен на всю жизнь. Живи в своем конаке, принимай гостей, играй в рулетку. Жизнь – лотерея, M-lle Фиорина!
И что же? Выждал своего. Таки попался на его крючок богатый англичанин. Однажды приходит взволнованный и просит нашей помощи – от меня, Саломеи и еще одной. Дело в том, что клиент его, почтенный мистер Джон Буль, начитавшись Байрона, пожелал во что бы то ни стало иметь, романическое приключение в гареме, Насто, глазом не моргнув, пообещал:
– Можно.
А надо вам сказать, что это столько же можно, как укусить самого себя за ухо или поцеловать собственное темя. Но Насто тотчас гениально придумал все. С англичанина он содрал 150 фунтов – половину вперед, нанял за два меджидие на три дня какой-то заброшенный домишко в Стамбуле, меблировал его в восточном вкусе, то есть завалил полы вдоль стен мешками с сеном, покрытыми коврами, взятыми напрокат, – вот тебе и «гарем»! А женщин изобразили мы: я, Саломея и та третья, да негритянку из Скутари он привез для couleur locale[305]. Все мы получили по сто франков и были очень довольны. Только очень было смешно. Особенно, когда Насто привел англичанина, переодетого в женское платье и с завязанными глазами: строжайший же секрет! Англичанин, желая выдержать восточный характер приключения, не обратил ни малейшего внимания ни на меня, ни на ту третью, – не достаточно азиатскими мы ему показались! – и всю свою нежность направил на Саломею, причем с искренним восторгом принимал ее армянские любезности за арабский язык… Хохота нам было потом на много дней.
Не утерпел Насто, разболтал свою удачу. Яни, его соперник, сподличал, – донес об его плутнях милорду этому глупому Что же вы думали бы? Англичанин не только не пожалел истраченных денег, но, встретив Насто на Rue de Pera, даже не побил его палкой. Насто – вот прохвост! – прикинулся, что он совсем уничтожен великодушием милорда и собственною подлостью.
– Милорд! – говорит. – Я не могу так. Не хочу, чтобы меня мучила совесть. Вы слишком хороший человек. Я устрою для вас то, чего ни я, ни кто другой еще не устраивал для европейца. Те деньги ваши, к сожалению, уже погибли. Но угодно вам заплатить ту же сумму вторично – с тем, чтобы, на сей раз, побывать уже в гареме настоящем?
Англичанин говорит:
– Очень угодно. Только в настоящем.
– Вы будете в настоящем гареме! Но, милорд, одно условие: немедленно затем вы уедете из пределов Турции, потому что скрыть этого преступления нельзя, и вы будете зарезаны, даже хотя бы прятались за стенами британского посольства.