— Да, беседа была долгой и утомительной, — вспомнил Гэндальф. — Но очень полезной. С одной стороны, его версия «кражи» соответствовала той истории, которую нам поведал сегодня Бильбо, но здесь для меня было мало ценного. Я и раньше догадывался о том, как было на самом деле. Но, с другой стороны, я впервые услышал, как Кольцо вернулось со дна Великой Реки там, в низинах Оболони. А еще я узнал, как долго оно хранилось у Горлума — много поколений сменилось за это время среди его соотечественников! Сила Кольца продлила его годы далеко за отпущенный срок, а такое во власти только Великих Колец.
Вот, Гэлдор, мои доказательства. А если их недостаточно, есть еще одна проверка. Вы видели Кольцо, Фродо его показывал. Оно круглое, без украшений, но тайные письмена, о которых говорил Исилдур, еще можно прочесть. Для этого кто-нибудь должен был отважиться нагреть Кольцо. Я сделал это. Вот надпись на Кольце.
Голос мага поразительно изменился. В нем звучала грубая тяжкая мощь, когда он прочел:
Словно тень замглила ясное солнце. В зале на миг потемнело. Все вздрогнули, а эльфы прижали ладони к ушам.
— Никто не осмеливался до сей поры вещать в Имладрисе на этом языке, Гэндальф Серый, — сурово проговорил Элронд. Тень исчезла, и собравшиеся смогли перевести дух.
— И я надеюсь, никто не осмелится больше, — ответил Гэндальф. — Я не прошу у тебя прощения, Мастер Элронд. Либо этот язык зазвучит скоро в каждом уголке Запада, либо мы признаем, наконец, — перед нами сокровище Врага, в нем скрыта вражья злоба и заключена древняя вражья мощь. В те черные годы слова эти прозвучали впервые, и кузнецы Эрегиона поняли, что преданы.
Я еще немало узнал от Горлума. Разговорчивым его не назовешь, да и рассказчик из него неважный, но в одном можно не сомневаться: он был в Мордоре, и там из него вытрясли все. Враг знает о возвращении Единственного, знает о том, что оно долго хранилось в Шире, а раз его слуги шли за Кольцом почти до этих дверей, скоро узнает, что оно у нас.
Некоторое время все молчали. Потом заговорил Боромир.
— Так ты говоришь, этот Горлум — маленькая тварь, но большой прохвост? Что же вы сделали с ним?
— Его держат в заключении, чего же еще? — пожал плечами Арагорн. — Ему здорово досталось. В Мордоре его пытали, черный страх перед Сауроном до сих пор окутывает его сердце. Мне довольно того, что за ним присматривают эльфы Сумеречья. Он очень озлоблен, злоба дает ему силы, какие трудно предположить в столь тщедушном теле. Не сомневаюсь, будь он на свободе, вреда принес бы немало. Ясно же, что из Ворот Мордора он вышел с согласия Врага, а значит — с черной целью.
— Увы! — неожиданно вскричал Леголас, и странно было видеть на прекрасном эльфийском лице горестное выражение, — Пришло время сказать и мне о порученном. Я принес недобрые вести, но только сейчас понял, насколько они злы. Смеагорл, которого здесь называют Горлумом, бежал!
— Как — бежал? — вскочил на ноги Арагорн. — Вот уж действительно дурные вести. Как бы нам всем не пришлось горько пожалеть об этом. Но скажи, как случилось, что народ Трандуила не справился с порученным ему делом?
— Часовые здесь ни при чем, — отвечал эльф. — Может быть, виною наше мягкосердечие. Пленному помогли бежать. А это значит, что о наших делах Врагу известно больше, чем нам хотелось бы. День и ночь, как просил Гэндальф, мы охраняли эту тварь, — удовольствие маленькое. Гэндальф надеялся со временем излечить Горлума, и у нас не хватило духу держать его все время в темнице…
— Со мной вы так не нежничали! — фыркнул Глоин, припомнив свое заключение в подземельях Трандуила.
— Я тебя прошу, мой добрый Глоин, — Гэндальф проникновенно прижал руки к груди, — сейчас не время вспоминать старые обиды. Это досадное недоразумение давно исправлено. Если мы возьмемся разбирать старые распри, Совет можно закрывать.
Глоин встал и поклонился. Леголас продолжал.
— Мы выводили Горлума в лес. Он облюбовал одинокое дерево и все время проводил на вершине, на ветерке. Большой беды в том никто не видел, ведь под деревом стояла стража. Однажды он раскапризничался и отказался спускаться. Никому и в голову не пришло лезть за ним. Он, бывало, так цеплялся за ветки, что и не оторвешь. Охрана просто осталась под деревом на ночь.