— Но зато внутри этих границ ничего не боится, — не хотел отказываться от своей мысли Эрестор. — Не сможет ли он взять Кольцо на хранение? Там оно не принесет вреда.
— Нет, — покачал головой Гэндальф, — сам не возьмет. Зачем? Допускаю, если все свободные народы Запада будут просить его об этом, он согласится, но зачем это нужно, ему так и останется невдомек. Вскоре он либо забудет о нем, либо просто выкинет. Станет он держать в голове всякий вздор! Нет, он был бы очень ненадежным Хранителем, а уже одного этого достаточно.
— Бессмысленно посылать Кольцо к нему, — сказал молчавший до этого Глорфиндейл. — В лучшем случае нам удастся на короткое время отсрочить приход Зла. Бомбадил далеко, скрытно доставить к нему Кольцо не просто, а если бы даже это и удалось, что с того? Рано или поздно Враг узнает об этом укрытии, и если он обрушит на Древлепущу всю свою мощь, кто скажет — устоит ли Йарвен? Думаю, нет. В лучшем случае, когда Тень накроет все земли, он уйдет последним, как некогда первым пришел и все равно наступит Ночь.
— Я мало знаю Йарвена, — вступил в разговор Гэлдор, — но с Глорфиндейлом согласен. Сила Йарвена не в нем самом, а в земле, но мы видим, как Саурон мучает и уничтожает даже горы. Подобная сила есть и здесь, в Имладрисе, и в Лориене, и в Гаванях у Кирдэна, но достанет ли ее противостоять последнему пришествию Саурона, когда падет остальной мир?
— Нет, — коротко ответил Элронд.
— Значит, Кольца силой не сохранить, — задумчиво произнес Глорфиндейл, — и остается только два выхода: отослать его за Море или уничтожить.
— Но ведь Гэндальф объяснил — Кольцо не уничтожить теми способами, которыми мы располагаем, — голос Владыки Элронда звучал ровно и спокойно, — За Морем могут не принять его. К добру ли, к худу ли, порождено оно здесь, нам с ним и разбираться.
— Бросить в Море, — предложил Глорфиндейл, — пусть ложь Сарумана обернется правдой. Теперь ясно, он и на Совете ходил окольными путями. Он хотел заставить нас считать Кольцо утраченным навсегда, потому что надеялся добыть его для себя. Но часто во лжи оказывается скрыта правда: в Море оно успокоится навеки.
— Едва ли, — усомнился Гэндальф. — Даже глубины, будь то земля или вода, могут меняться. Мы не для того собрались сегодня, чтобы отвести беду на время жизни нескольких поколений людей или еще на одну Эпоху. Надо думать, как покончить с этим проклятием навсегда. Мы обязаны найти способ, даже если у нас не хватит сил на его осуществление.
— И уж во всяком случае, не на морском берегу искать этот способ, — добавил Гэлдор. — Тут считали опасной дорогу к Йарвену, что же тогда говорить о дороге к Морю? Для Саурона такое наше решение — самое очевидное, мне это сердце подсказывает. Он же знает, где Кольцо, или скоро узнает. Мы лишили Девятерых коней, но надолго ли это задержит их? Они найдут других. Подумайте, сейчас только задыхающийся в борьбе Гондор мешает Саурону пройти маршем по побережью на Север, ударить на Белые Башни, захватить Гавани. Тогда эльфам не будет спасенья от закатных теней.
— Не скоро же он сможет выступить в такой поход, — сквозь зубы процедил Боромир. — Гондор задыхается, ты говоришь? Гондор стоит, и даже теперь, на закате своего могущества, очень силен.
— Ты забыл о Девяти, — устало ответил Гэлдор. — Что может Гондор выставить против Назгулов? А кроме всего прочего, есть и другие дороги.
— Значит, действительно прав Глорфиндейл, — подытожил Эрестор, — остается либо спрятать Кольцо навсегда, либо уничтожить. И оба пути нам не по силам. Как тут быть? Кто решит загадку?
— Никто, — тяжко прозвучал голос Элронда. — Никому не удастся предугадать, что произойдет, выбери мы тот или другой путь. Но зато для себя я уяснил: раз дорога на Запад кажется легче, пользоваться ею мы не вправе. Ее-то и будут стеречь в оба. Слишком она нахожена эльфами. Наш выбор должен оказаться неожиданным для Врага. В этом, и только в этом наша надежда, если она вообще существует. Надо идти в Мордор. Кольцо должно быть предано Огню.
И снова, в который раз, в зале воцарилась тишина. Даже здесь, в этом светлом Доме, глядя на залитую солнцем долину, Фродо почувствовал смертную темень на сердце. Боромир пошевелился, и Фродо стал смотреть на воина. Гондорец теребил перевязь рога и хмурился. Наконец он не выдержал и заговорил.
— Не понимаю я всего этого. Пусть Саруман предатель, но мудрым-то он остался. Почему все «спрятать» да «уничтожить»? А почему никто не думает, что Великое Кольцо само пришло к нам в руки в самый нужный час? Ведь владея им, свободные народы Запада наверняка смогут победить. Разве не этого больше всего опасается Неназываемый?