В конце второй недели пути погода изменилась. Ветер сначала стих, а потом задул с севера. Прояснилось, выглянуло солнце. Очередной спотыкающийся ночной переход окрасился ясной рассветной зарей. Перед путниками обрисовался невысокий гребень, увенчанный древними падубами. Бугристые серо-зеленые стволы деревьев словно были выстроены из тех же камней, на которых росли. Среди потемневших и не думавших облетать листьев посверкивали лаковые красные ягоды.
Далеко на юге глазам Фродо предстала горная страна. Слева вздымались три отдельных пика, ближайший, самый высокий, напоминал очертаниями драконий зуб. Вершина, опушенная снегом, розовела заревыми бликами.
Гэндальф стоял рядом с Фродо и, прикрыв глаза рукой, рассматривал горы.
— Прекрасно, — удовлетворенно заметил он. — Мы достигли страны, которую люди звали Благодатными Кущами. Когда-то, в более счастливые времена, здесь жили эльфы. На их языке страна звалась Эрегион. От Дольна по прямой — сорок пять лиг, но мы-то ногами отмерили куда больше. Я думаю, холод теперь перестанет донимать нас. Климат здесь помягче, но и опасность растет.
— Ты посмотри на восход, — посоветовал Фродо, откидывая капюшон плаща, — он-то не опасный.
— Смотри-ка, а Горы-то теперь впереди, — удивился подошедший Пиппин, — выходит, мы ночью свернули на восток?
— Нет, — ответил маг. — Просто днем видно дальше. За этими вершинами хребет уходит на юго-запад. В Доме Элронда есть прекрасные карты, но тебе, полагаю, недосуг было заглядывать в них?
— Да смотрел я, — с досадой ответил Пиппин, — только не разбираюсь я в них. Это вон Фродо с его головой может.
— А мне никаких карт не надо. — Гимли стоял рядом с Леголасом, жадно вглядываясь вдаль. — Это — земля моих отцов. Три вершины впереди знакомы мне с детства. Я видел их контуры много раз и в металле, и в камне, слышал о них в песнях и преданиях. Это — горы наших грез; наяву они предстали мне лишь один раз, но запомнились навсегда. Ведь под ними лежит Страна Гномов, Казад Дум, зовущаяся ныне Черной Бездной, на языке эльфов — Мория. Вон стоит Баразинбар, Красный Рог, по-эльфийски — Жестокий Карадрас; за ним — Серебряный Пик и Седоглавый, Келебдил Белый и Фануидол Серый, а по-нашему — Зирак Зигиль и Бундушатур.
Там, сжатая отрогами Мглистых Гор, лежит долина, которая вечно пребудет в памяти гномов, — Азанулбизар, Росная Долина, а по-эльфийски — Нандухирион.
— Вот туда нам и нужно, — сказал Гэндальф. — Подниматься будем к перевалу, к Воротам Красного Рога, потом спустимся Росными Порогами в легендарную долину гномов. Там из Зеркального озера берет начало Серебрень.
— Непроглядны воды Келед Зарама, — торжественно произнес Гимли, — холодны ключи Кибил Налы. Сердце мое трепещет — скоро я увижу их!
— Пусть это принесет тебе радость, мой добрый гном, — в тон ему ответил Гэндальф. — Но ты как хочешь, а мы там не задержимся. Наш путь — по течению Серебрени в зачарованные леса, а там — к Великой Реке, и дальше… — Он замолчал.
— Что дальше-то? — подергал мага за рукав Мерри.
— Не стоит заглядывать слишком далеко вперед, — сдержанно ответил маг. — Первую часть пути осилили, и хорошо. Здесь устроим дневку. В Эрегионе легко дышится. Сколько бы зла ни пришлось вынести этой стране, а память об эльфах жива.
— Это правда, — кивнул Леголас. — Для нас, Сумеречных Эльфов, здешний народ странен. Трава и деревья уже не помнят их. А камни скорбят, вот, слышите: «Они проникали в нас, они творили нас, ввысь они поднимали нас, но они покинули нас». Давно ушли эльфы Эрегиона к Гаваням.
Утром в глубокой лощине, надежно скрытой ветвями падуба, развели костер. Завтракоужин показался на удивление вкусным. Спать не торопились, ведь впереди ждал целый день отдыха. Выйти предполагали назавтра к вечеру. Только Арагорн обеспокоенно молчал, а чуть погодя оставил отряд и поднялся на гребень. Стоя в тени деревьев, он долго осматривался и прислушивался, потом вернулся к краю лощины и встал, глядя на остальных сверху.
— Эй, Колоброд, ты чего там высматривал? — окликнул Мерри. — Тебе восточного ветра не хватает?
— Без него-то я обойдусь, — ответил Арагорн. — Но кое-чего и впрямь не хватает. Я много раз бывал в Эрегионе в разное время года. Ни один народ не живет здесь, но всегда было полно зверья и птиц, особенно птиц. А сейчас только вы и щебечете, а все молчит. На мили вокруг — тишина, и лишь земля как будто отзывается на ваши голоса. Непонятно мне это.