§ 45. Смерть Александра.
Меж тем, в далекой Македонии происходили неустройства и смуты; Антипатр, оставленный царем вместо себя, притеснял старую королеву Олимпиаду, в ответ на неоднократные жалобы которой Александр послал Картерика сменить прежнего правителя. Тогда уязвленный Антипатр послал со своим сыном яд, который мог выдержать только свинцовый сосуд, но не медный, не глиняный, не стеклянный, к царскому кравчему Илу, давно затаившему в себе злобу на Александра, раз как-то на пиру ударившего его жезлом по голове. К ним присоединились еще некоторые недовольные царем и родственники царицы Роксаны. Таким образом, к прибытию царя в Вавилон заговор уже готов был его погубить. Царица радостно встретила короля, сумрачного и молчаливого, который предался снова пирам с друзьями, отложив на время дела правления, и чтению грозного звездного неба. Однажды, когда полднем Александр почивал, утомленный, его разбудили докладом, что его спрашивает какая-то женщина. Царю она сказала, что у нее родился странный ребенок, верхняя половина которого была мертвою, нижняя же – со всеми признаками жизни, и чудный голос велел принести уродца во дворец. Александр, полный предчувствий, с ужасом взирал на младенческий труп с шевелящимися красными ножками. Мудрецы объяснили, что верхняя часть – враги Александра, нижняя же – он сам, но халдеянин, раздрав одежды, воскликнул: «Царь! царь! смерть твоя близка!» Одарив женщину, Александр велел урода сжечь, а сам отправился на пир к некоему македонянину, не разлучаясь со своим кравчим, индийским отроком Илом. Пир был в полном разгаре, как вдруг царь вскрикнул, будто пронзенный стрелой: «Вот время, Александр!!» – и, бледный, шатаясь, удалился в свой дворец. Напрасно врачи старались извлечь яд рвотными средствами, боли царя были так нестерпимы, что не раз он пытался выброситься в Евфрат, шумевший под окнами высокого терема. Македонцы, окружив дворец, грозились разрушить стены и перебить всю стражу, если им не покажут царя. И Александр, поддерживаемый царицею Роксаной, показался в окне; все восклицали: «Слава царю Александру, живи вовек!» Улыбка скользнула по помертвелым губам царя, и он крикнул прежним звонким голосом: «Живите вы вовек, а мой час пробил!» На следующее утро царь призвал Пердику, Птоломея, Лизимаха, чтобы сказать им последнюю волю. Потом велел себя вынести в проходной переход и пропустить мимо себя все войско, каждому солдату говоря приветствия. И поседелые ветераны плакали, видя царя простертым на походных щитах, бледным и ласковым. Друзья, закрыв лица плащами, стояли поодаль. Александр, вскинув глаза на потолок из слоновой кости, вымолвил: «Небо, небо костяное!» и продолжал приветствовать проходивших воинов. В воздухе нависла густая мгла, и на небе днем взошла необыкновенной величины звезда, быстро идущая к морю, сопровождаемая орлом, а кумиры в храме медленно со звоном колебались. Потом звезда снова пошла в обратный путь от моря и встала, горя, над покоем царя. В то же мгновение Александр умер. Тело царя отправили, после долгих споров, в Александрию Египетскую, где его поместили в святилище, называемое: «Тело Александрове». Царство он разделил между Филоном, Селевком, Антиохом и Птолемеем. Умер на тридцать третьем году жизни, в апрельское новолуние, основав двенадцать Александрии и оставив немеркнущую славу во всех племенах и веках.