Он облизал тонкие сухие губы, паника постепенно исчезала из его глаз.
— Они хотели, чтобы я уволил вас. Рита только и твердила об этом. Уж простите тон, которым я разговаривал с вами прошлой ночью. Вы понимаете… Надеюсь, вы забудете об этом?
— Все в порядке. Я же видел ваше состояние. Я буду рядом столько, сколько вам будет нужно. Я буду рад хоть чем-то помочь вам.
— Вы не покинете меня? — Он протянул ко мне худую дрожащую руку. — Не покинете, Фрэнк?..
Я пожал ему руку. Как бы мне хотелось, чтобы Рита присутствовала при этом спектакле.
Я проспал почти час, как вдруг что-то разбудило меня. Комната была погружена во мрак. Я ничего не видел, но чувствовал, что Рита где-то рядом. Я узнал легкий запах мускуса — ее запах. Сердце мое учащенно забилось, и я протянул руку, чтобы включить свет.
— Не включайте.
— Чего вы хотите?
Мы шептались в темноте.
— Вы написали это письмо?
Наверное, я улыбнулся.
— А кто еще мог написать его?
— Зачем вы это сделали?
— Я хочу остаться в доме. Я не мог не использовать такую возможность.
— Но почему? Зачем?
Она здесь, такая желанная… Я даже не мог дышать.
— Вы знаете почему. С первой же минуты, как я увидел вас, я вас хочу. И вам это известно. Вот почему я написал письмо. Что вы на это скажете? Или вы хотите, чтобы я сообщил мистеру Зереку, кто написал предыдущие письма?
Молчание.
— Итак…
Молчание.
Я включил свет. Пот заливал мне глаза, капал на подушку.
Она ушла.
Глава 8
Фактически я не спал этой ночью. Вначале я хотел было пойти в ее спальню и уже там расставить точки над «i», но по зрелом размышлении решил этого не делать. Хотя я и загнал ее в угол, но до победы еще далеко. Она необычная женщина, и сражаться с ней нужно не простым оружием.
Я лежал без сна, и когда под утро задремал, Рита приснилась мне. Она была рядом, она тянула пальцы к моему горлу, и я проснулся с сильно колотящимся сердцем.
Я решил переговорить с ней утром, пока Зерек еще будет находиться в постели. Я хотел узнать, почему она посылала письма с угрозами в адрес Зерека. Доведу до ее сведения, что, если она хочет сохранить это в тайне, ей придется обращаться со мной более дружески.
Но план провалился. Когда я зашел в комнату Зерека немногим позже семи часов утра, то застал его на ногах, одетым и причесанным. Выглядел он неважно: желтый, нездоровый цвет лица, черные круги под глазами. Подобно мне, он, видимо, тоже не спал этой ночью.
— Почему вы встали?
— Разве я могу оставаться в постели? Как я могу отдыхать? У меня голова идет кругом.
— И все же при гриппе благоразумнее было бы остаться в постели.
— Я буду в гостиной. Не могу здесь лежать, как жертва на заклании.
Я помог ему добраться до кресла перед камином. Дальше начался кошмар. Каждый раз, когда я пытался проскользнуть на кухню, чтобы переговорить с Ритой и назначить ей свидание в сарае, Зерек требовал, чтобы я немедленно вернулся, или же бежал за мной. Он прилип ко мне, как муха к липучке. От этого можно было сойти с ума.
Она тоже избегала меня, так что я смог увидеть Риту лишь за едой. У нас было установлено негласное правило — не разговаривать за едой, и она его придерживалась в точности.
Тогда я попытался поговорить с Зереком, но он был слишком увлечен едой, так что мне пришлось замолчать. Обед прошел в гробовой тишине.
Когда Зерек не смотрел в мою сторону, я бросал быстрый взгляд на Риту. Она была более, чем когда-либо, замкнута, и даже если мы встречались с ней взглядами, в ее глазах читалось полное равнодушие.
Мне казалось, что этот день никогда не кончится. Если так будет продолжаться, я, как собака, завою на луну.
Около пяти часов я задернул шторы и включил свет в гостиной. Зерек сидел у весело полыхающего огня в камине, тер свой огромный нос и вздыхал.
— Что ж, мне пора идти на ежевечерний обход, мистер Зерек. Проверю, все ли хорошо заперто.
— Проверьте, хорошо ли заперта дверь сарая.
— Конечно.
Я не верил своим ушам. Он дает мне возможность уйти и не устраивает истерик.
— Фрэнк…
Я остановился возле двери.
— Да.
— Вы умеете обращаться с огнестрельным оружием?
— Разумеется. А почему вы об этом спрашиваете?
— И с револьвером?
— Я умею обращаться с любой системой.
Подойдя к письменному столу, он выдвинул ящик и достал оттуда револьвер 38-го калибра. Потом протянул мне.