Проснувшись на следующее утро, Мэг обнаружила, что печка давно погасла, оконное стекло заиндевело, а голова гудит, как большой колокол. Барлоу в квартире не было. В панике усевшись на постели, она открыла сумочку и с облегчением вздохнула — тридцать долларов были на месте. Подняться с постели у нее не было сил, так же не хватило бы и сил сделать хотя бы шаг. У нее мелькнула паническая мысль, что она умирает.
Уже к вечеру, когда в комнате начал сгущаться сумрак, и холод пробирал до костей, она услышала осторожный стук в дверь.
К этому времени она уже не могла даже поднять голову, но дверь оказалась не заперта. Как сквозь туман она видела склоненное над ней озабоченное лицо Барлоу. Она пыталась что-то сказать, но язык не повиновался ей. Пыталась сказать, чтобы он уходил, но силы уже напрочь оставили ее, и она, лишь слабо улыбнувшись, вновь впала в забытье.
Через некоторое время она смутно осознала, что ее несут вниз по лестнице, завернутую в одеяло… лестница была до того узкая и крутая, что из носилок она обязательно выпала бы. Через некоторое время она оказалась в госпитале и пролежала в палате десять дней. И в каждый из этих дней к ней приходил Барлоу, сидел около ее постели и не говорил ни слова. Она была настолько слаба и больна, что приняла его… душевнобольного… и была благодарна за то, что он вытащил ее из могилы. И все эти долгие дни она думала о Джерри Хогане: где он, как живет, с кем спит и вообще не нуждается ли он в деньгах?
И однажды утром это произошло: она проснулась и осознала, что совершенно здорова. Лишь одна мысль сверлила голову: как можно быстрее покинуть госпиталь. Но стоило ей представить свою жалкую промерзшую квартиру, где в оконные и дверные щели задувает ветер, как от этой мысли ее буквально выворачивало наизнанку.
И как во все предыдущие дни, вечером в ее палате появился Барлоу. На сей раз они поговорили.
— Я была ужасно больна, — сказала она. — И ничего о вас не знаю… и все же, почему вы так добры ко мне?
— А вот дело как раз не в доброте, — тихо, но проникновенно сказал он и так глянул, что она испуганно съежилась под одеялом. — Мы люди одного сорта и оба одиноки. У меня имеется дом, сад и престижная работа. Недавно я лишился матери. Я хочу жениться на вас. Как вы смотрите на мое предложение?
И она сказала то, о чем впоследствии раскаивалась все время. Но в тот момент, подумав о будущем, которое ее ждет, если она так и останется одна, Мэг не колебалась ни мгновения. К тому же, она рассматривала брак как одно из средств достижения благополучия. Ну а если не сладится… что ж, женщина всегда имеет право развестись. И она сказала да!
Они поженились по специальной лицензии через неделю после того, как Мэг выписалась из госпиталя. Отдельно стоящий коттедж и сад, подобного которому она не видела в жизни, вызвали в ней неподдельный интерес, она полагала, что найдет здесь некий суррогат счастья, но вскоре она горько разочаровалась в этом.
Все время Мэг с содроганием вспоминала ту первую и единственную брачную ночь, которую они провели вместе. Кончилось все тем, что ей удалось запереться в свободной спальне, а Барлоу, стоя на коленях в коридоре, скребся в дверь. Она с горечью поняла, что имела несчастье выйти замуж за больного, психически ненормального человека — хотя подобных ей уже приходилось встречать, когда она работала на улицах Голливуда, так что опыта ей было не занимать.
Она знала, что достаточно сурова и безжалостна и всегда сумеет одержать верх над этим тщедушным, больным человечком. А уж дальше они жили каждый своей жизнью. А потом, несколько месяцев спустя, по случаю оказавшись в Бренте, она лицом к лицу столкнулась с Моряком Хоганом.
При виде его знакомого до мельчайшего шрама лица, сердце буквально остановилось у нее в груди. Не прошло и получаса, как они лежали в постели в маленькой двухкомнатной квартирке, которую снимал Хоган. Там же она рассказала ему о Барлоу.
Они начали регулярно встречаться и постепенно, день ото дня — после того, как Хоган удовлетворял свою животную страсть — они все чаще и чаще приходили к мысли о том, что именно Барлоу как раз и сможет принести им деньги, которые так были нужны.
Хоган был знаком с одним страховым агентом, а Мэг пришла в голову идея застраховать жизнь мужа. Уже потом, сообща, они разработали план убийства.
И вот сейчас, находясь под влиянием выпитого виски, сидя на диване и глядя на языки пламени, танцующие в камине, Мэг поняла, что если она не придумает что-либо из ряда вон, она снова потеряет Хогана. Она так и сидела, зажав кулачки между колен и думала, думала, думала… Сердце то замирало, то вновь принималось стучать с удвоенной силой. Одна мысль о том, что ей снова придется жить без своего грубого, жестокого сутенера, казалась ей невыносимой.
Глава 6
Некоторое время Барлоу стоял у двери спальни и напряженно прислушивался. Было чуть позже половины десятого воскресного вечера. На первом этаже Мэг смотрела какую-то телевизионную передачу. Когда он сказал, что устал и хочет лечь пораньше, она лишь безразлично пожала плечами.
Поняв, что жена всецело поглощена поп-звездой на экране, который, по мнению Барлоу, скорее выл, нежели пел, он открыл сервант, взял белую купальную шапочку, резиновые подушечки, затем, злорадно улыбнувшись, открыл деревянный ящичек, вытащил револьвер 38 калибра и, зарядив оружие, опустил в карман.
На цыпочках он вышел из спальни, запер дверь, все так же тихо спустился по лестнице, задержался у двери гостиной послушать пение поп-звезды, затем, подобно тени, выскользнул из дома в душную атмосферу ночи.
Он не рискнул воспользоваться машиной из боязни, что Мэг может услышать шум двигателя, и отправился пешком в долгую прогулку к Глин Хилл, еще одного уединенного места, которое облюбовали парочки для греховных любовных утех.
Он прибыл на безлесую вершину холма, который господствовал над Прю Тауном, чуть позже десяти сорока ночи. Двигаясь подобно черному гигантскому крабу, он прополз несколько ярдов и затаился под кустом.
Под деревьями стоял лишь один автомобиль. Было слишком рано для подобного рода развлечений. Буквально через час здесь будет несколько автомобилей. Из этого одинокого автомобиля доносились приглушенные звуки музыки. Убедившись, что в этом уединенном месте больше парочки в автомобиле и его никого нет, Барлоу снял шляпу, натянул купальную шапочку и вновь водрузил шляпу на место. Затем сунул резиновые подушечки за щеки и, вытащив револьвер, двинулся к машине.
Сердце его готово было выскочить из груди, воздух с хрипом врывался в легкие… но он не обращал на это внимания. Сегодня он не будет зрителем в этом спектакле… нет, он становится главным героем, а это совершенно изменит финальную сцену.
Утром в понедельник, когда Энсон уже совсем было собрался отправиться в Прю Таун, зазвонил телефон.
Трубку тут же сняла Анна и сказала:
— Да, он здесь, но кто его спрашивает? — повернувшись к Энсону, она с недоумением произнесла: — Вас спрашивает какая-то миссис Томпсон, — не дожидаясь его реакции, она переключила тумблер селектора.
Энсон нетерпеливо схватил трубку.
— Да. Это Джон Энсон.
— Джон… Это я.
Шокированный Энсон с ужасом узнал голос Мэг. Он украдкой бросил взгляд на Анну, которая в этот момент вставляла очередной лист в каретку пишущей машинки. Понимая, что на работу она звонит по важной причине, и радуясь тому, что слышит ее голос, он сказал:
— Я весь внимание, миссис Томпсон.
— Как бы нам встретиться сегодня вечером. Кое-что произошло.
— Нет проблем, миссис Томпсон, — ответил Энсон, стараясь сдержать дрожь в голосе. — Благодарю, что не забыли меня.
Он положил трубку.
Так как Анна не обратила на звонок ровно никакого внимания, ему даже не пришлось врать ей. Торопливо собрав бумаги, он сложил их в верхний ящик стола. Затем, сказав Анне, что появится в офисе лишь на следующее утро, Энсон направился к машине.
В течение дня он только и думал, что же такое экстраординарное могло случиться, что Мэг позвонила в офис. По дороге на ланч, в ресторане стеля «Мальборо», он остановился, чтобы купить лосьон после бритья. Когда он уже расплачивался, женщина, вошедшая следом за ним, сказала: