Завтра принимаюсь за работу.
Будь здоров. Александре Алексеевне* наш привет и приглашение приехать к нам.
Твой А. Чехов.
Наши кланяются.
Привези пробок обыкновенных бутылочных и аптекарских, этакого диаметра
и этакого
Немного.
(обратно)Тихонову В. А., 6 марта 1892*
1132. В. А. ТИХОНОВУ
6 марта 1892 г. Мелихово.
6 март.
Станция Лопасня Московско-Курск. дороги. Это мой новый адрес, сударь. Намотайте его себе на ус.
Пишу Вам на бланке, потому что должен быть кратким. Подробности потом, а теперь некогда.
Будьте здоровы. Пишите.
Ваш А. Чехов.
На обороте:
Петербург, Владимиру Алексеевичу Тихонову. Екатерининская, 4, в редакции журнала «Север».
(обратно)Суворину А. С., 6–7 марта 1892*
1133. А. С. СУВОРИНУ
6-7 марта 1892 г. Мелихово.
6 март. Мелихово.
Я уже в ссылке. Сижу в своем кабинете с тремя большими окнами и благодушествую. Раз пять в день выхожу в сад и кидаю снег в пруд. С крыш каплет, пахнет весной, по ночам же бывает мороз в 12–13 градусов.
Настроение пока хорошее.
Ужасно много хлопот. Чистим, моем, красим, обновляем кое-где полы, переносим кухню из дому в людскую, ставим скворешни, возимся с парниками и проч. Если бы я не был занят своим делом, то весь день проводил бы на дворе.
С формальностями по покупке уже покончено. Купчая утверждена.
Прочтите рассказ Ежова «Без адреса» в «Сев<ерном> вестнике»*. Парень заметно выписывается. Из него выйдет толк, на четыре с минусом.
Как столовые в Коршеве? Что пишет Ваша сестра*? Я с удовольствием вспоминаю о нашей поездке. В ней было много хорошего. Даже Бобровский клуб по воспоминаниям хорош.
Когда Вы приедете ко мне, Вам будет покойно. Комната, где Вы будете спать, отделяется от жилых помещений целой гостиною, и до слуха Вашего чуткого не долетит ни единый звук. Но, предупреждаю, ватерклозета нет; есть нужник, немножко лучше коршевского. Холодно в нем, но не очень.
Сад хороший и двор наивный. Есть парк. Симпатичные собаки: Шарик и Арапка. В четырех верстах от меня монастырь — Давыдова пустынь, куда мы с Вами поедем.
В моем кабинете до такой степени светло, что глазам больно. Дом теплый.
Будьте счастливы, голубчик, дай бог Вам здоровья.
Ваш А. Чехов.
В апреле займусь перекройкой зудермановской пьесы*. Думаю, что пяти дней хватит. Встаю по-прошлогоднему очень рано и тотчас же сажусь работать.
7 марта. С газетами получил Ваше письмо. О рюминском именье наведу справки.
Напрасно Вы говорили Кундасовой о намерениях моей швестер* — теперь мне будет головомойка за неумение держать тайны женские в секрете. Театр, о котором Вам говорил простодушный и доверчивый Шпажинский*, — или пустая фантазия, или же предприятие, которое не заслуживает никакого доверия по причине г-на Федотова. Я говорил с Федотовым; он говорил весьма убедительно и пророчил миллионы, мне же было за человека страшно*! Ох, надует Федотов!
Знаете что? Нет, Вы не знаете! Ваше письмо в газете* о земских нач<альниках>, «Гражданине» и дворянской брошюрке замечательно хорошо. Я и Миша читали с восторгом. Финал удивительный*.
Ах, сколько у нас хлопот! А одиночества хоть отбавляй. Просторно, вольготно.
Мысли Ваши насчет женщин весьма правильны*. Больше всего несимпатичны женщины своею несправедливостью и тем, что справедливость, кажется, органически им не свойственна. Человечество инстинктивно не подпускало их к общественной деятельности; оно, бог даст, дойдет до этого и умом. В крестьянской семье мужик и умен, и рассудителен, и справедлив, и богобоязлив, а баба — упаси боже!
Сход зовется «миром». Так и говорят: «Миром решили». А в Малороссии земские начальники обращаются к сходу так: «Громада!» Частные же люди, помещики и попы, а также мужики обращаются так: «Братцы!» или «Православные!» Ребятами же мужиков величают одни только ёрники*. Вообще не мешает поучить, чтобы почтенные гг. дворяне и чиновники умели в обращении отличать крестьян от арестантов, которых смотрители зовут ребятами.
Ваш А. Чехов.
(обратно)Киселеву А. С., 7 марта 1892*
1134. А. С. КИСЕЛЕВУ
7 марта 1892 г. Мелихово.
7 март.
Станция Лопасня, Моск. — Курск. Это наш новый адрес. А вот Вам подробности. Не было хлопот, так купила баба порося! Купили и мы порося — большое, громоздкое имение, владельцу которого в Германии непременно дали бы титул герцога. 213 десятин на двух участках. Чересполосица. Больше ста десятин лесу, который через 20 лет будет походить на лес, теперь же изображает собою кустарник. Называют его оглобельным, по-моему же, к нему более подходит название розговой, так как из него пока можно изготовлять только розги. Это к сведению гг. педагогов и земских начальников.