Прочтите, пожалуйста, в «Русской мысли», март, «Несколько лет в деревне» Гарина. Раньше ничего подобного не было в литературе в этом роде по тону, и, пожалуй, искренности. Начало немножко рутинно и конец приподнят, но зато середка — сплошное наслаждение. Так верно, что хоть отбавляй.
Рассказ в «Новое время» непременно пришлю*. Пришлю Вам также в наказание за грехи корректуру* своего рассказа, отданного в «Р<усскую> мысль». Он пойдет в мартовской книжке (печатать до подписки боятся — цензура), а мне невтерпеж, хочется Вас угостить поскорее.
Читаю «Дневник» Башкирцевой*. Чепуха, но к концу повеяло чем-то человеческим.
Я приеду к Вам, конечно, но не раньше Рождества*. Что же касается моего основательного сиденья в «Новом времени» с основательным содержанием, как Вы пишете, то на первое, т. е. на сиденье, у меня не хватит пороху, ибо я плохой и ленивый журналист, а второе я уже взял.
Мишу из Алексина переводят в Серпухов. Будет жить в своем участке, т. е. у меня. Про Александра слышал, что он стал вегетарианцем и бросил пить. Иван получил повышение* и похудел от избытка работы.
Погода отвратительная.
Ну, будьте здоровы и не бойтесь своей болезни. Моренгейм вельможа*, имеет Почетного Легиона 1-й степени, да и с тем во время пасхальной утрени произошла неприятность…
Ваш А. Чехов.
А Амфитеатров хорошо пишет*.
(обратно)Леонтьеву (Щеглову) И. Л., 30 октября 1892*
1231. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ)
30 октября 1892 г. Москва.
30 окт.
Милый Жан, сейчас я в Москве. Сегодня же еду в Петербург; не еду, а скачу, так как получил известие о болезни Суворина*. Насколько могу понять из писем, угрожающего пока нет ничего, явления чисто старческие, но ехать все-таки надо. Но если дела в самом деле так плохи, как думает Суворин, то… уже я не знаю, что сказать Вам, и не буду знать. Для меня это была бы такая потеря, что я, кажется, постарел бы лет на десять!
Вернусь я из Питера, вероятно, 6-10 ноября. Приехав в Москву, поезжайте к брату учителю на Новую Басманную в Петровско-Басманное училище, рядом с каланчой; тут Вы встретите брата и сестру М<арию> П<авловну>. Они скажут Вам, где я. Если я 10-го буду уже в деревне, то ничтоже сумняся поезжайте Вы ко мне. Быть может, Вас проводит ко мне сестра. Живу я в трех часах езды от Москвы. Близко.
Ну, будьте здоровехоньки, милый Жан.
Кланяйтесь Вашей жене.
Ваш А. Чехов.
(обратно)Оболонскому Н. Н., конец октября 1892*
1232. Н. Н. ОБОЛОНСКОМУ
Конец октября 1892 г. Москва.
Моя добрая знакомая, учительница Лидия Федоровна Михайлова просила меня рекомендовать ее Вам.
Наши кланяются.
Всего хорошего!
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Тверская, Долгоруковский переулок, дом Лобачева Доктору Николаю Николаевичу Оболонскому.
(обратно)Ясинскому И. И., 31 октября 1892*
1233. И. И. ЯСИНСКОМУ
31 октября 1892 г. Петербург.
Уважаемый Иероним Иеронимович, не хотите ли сегодня пообедать со мной* где-нибудь и вечер провести вместе? Хотелось бы поговорить. Если можно, то до 6 часов дайте ответ: Мл. Итальянская, 18, кв. Суворина.
Ваш А. Чехов.
Я приехал на 2–3 дня.
(обратно)В. Л. Кигну (Дедлову), 2 ноября 1892*
2 ноября 1892 г. Петербург.
2 ноябрь.
Милостивый государь Владимир Людвигович!
Письмо Ваше я получил у себя дома (Ст. Лопасня Моск. — Курск. д.), отвечаю же из Петербурга, куда я попал совсем случайно и ненадолго.
«Попрыгунью» отдаю в Ваше полное распоряжение*. В. А. Тихонов вчера говорил мне, что в декабре Вы будете в Петербурге. Я был бы очень рад повидаться с Вами. Странно, что мы с Вами до сих пор еще не знакомы, хотя давно уже работаем вместе на одном поприще и имеем общих друзей и приятелей. И странно, что я до сих пор еще не имел случая поблагодарить Вас лично за то внимание, какое Вы мне так часто* и, говоря по совести, так незаслуженно оказываете.