— Сеньор Царагате! Вы действуете слишком круто, и ваш сенатор, кажется мне, несколько запальчив; но так как ваше дело, кажется, не удалось в эту ночь…
— И мне так кажется, сеньор; любезник верно услыхал бренчанье шпаг и остерегся подойти.
— Если так, он сделал хорошо. Во всяком случае, если другие причины вас не удерживают и вы согласны идти со мной, я буду говорить с вами об очень серьезных вещах. Я вас искал.
— Вот что значит случай! — вскричал разбойник.
— Гм! Постараемся, чтобы в другой раз он не был так крут.
Царагате расхохотался.
— Вот отдайте это от моего имени этим благородным кабальеро, — продолжал полковник, положив в руку разбойника золотую монету, — и попросите их простить мне, что я принял их несколько сердито.
— О! Они на вас не сердятся — будьте в том уверены.
Разбойники, совершенно примирившись с полковником посредством золотой монеты, низко раскланялись с ним, предложили ему свои услуги и, обменявшись несколькими словами шепотом со своим предводителем, повернули направо, между тем как полковник и Царагате повернули налево.
— Эти молодцы, кажется, довольно решительны, — сказал полковник, чтобы приступить к делу.
— Настоящие львы, сеньор, и препослушные.
— Прекрасно; а их много у вас под рукой?
— В случае надобности, мне будет очень легко набрать дюжину.
— И все такие храбрые?
— Все.
— Это прекрасно! Знаете, сеньор Царагате, что вы пресчастливый кабальеро.
— Вы мне льстите, сеньор!
— Нет, я вам сообщаю свое мнение — вот и все.
— Извините, сеньор — но позвольте спросить, куда мы идем?
— Вы имеете желание идти куда-нибудь?
— Вовсе нет, сеньор; однако, признаюсь вам, что я вообще люблю знать, куда я иду.
— Это показывает человека здравомыслящего. Мы идем ко мне — вам это неудобно?
— Вовсе нет! Вы говорили, сеньор, что я человек счастливый.
— Да, я повторяю: я нахожу вас очень счастливым.
— Гм! Вы знаете пословицу, сеньор: «Каждый знает отчего ему ногу жмет»?
— Справедливо, а разве у вас «жмет» ногу?
— Увы!.. — сказал Царагате, вздохнув.
Полковник поглядел на него с лукавым видом.
— Я понимаю ваше горе, — сказал он, — оно тем сильнее, что ему помочь нельзя.
— Вы думаете?
— Утверждаю.
— А может быть, вы ошибаетесь?
— Полноте! Вы так любезно отдаете себя в распоряжение тех, кто хочет отмстить за обиду, а принуждены отказаться от своего собственного мщения.
— О-о! Сеньор, что это вы говорите?
— Я говорю правду: вы ненавидите этого француза, о котором еще сегодня мне говорили, но вы его боитесь.
— Боюсь! — вскричал Царагате с гневом.
— Я так думаю, — бесстрастно отвечал полковник, — и для доказательства моих слов я, не зная даже этого человека и не имея никакого интереса во всем этом, буду держать с вами пари, если вы хотите.
— Пари?
— Да.
— Какое?
— А такое, что в двадцать четыре часа, даже при помощи ваших двенадцати товарищей, вы не осмелитесь отмстить вашему врагу.
— А в чем будет состоять ваше пари, сеньор?
— Боже мой! Я так уверен, что ничем не рискую, что держу пари в сто унций. Хотите?
— Сто унций! — вскричал разбойник и глаза его сверкнули алчностью. — За такую сумму я убью родного брата.
— Вы хвастаетесь, сеньор!
— Вот ваша дверь! Стало быть, мне не нужно идти дальше. Вы сказали сто унций, не правда ли?
— Сказал.
— Прощайте! Начинающийся день не кончится без того, чтобы я не был отмщен.
— Что ж, увидим. Спокойной ночи, сеньор Царагате!
Полковник вошел в свой дом, бормоча про себя:
— Кажется, я недурно устроил, если проклятый француз ускользнет от ищеек, которых я напустил на него, то это будет настоящий демон, как думает дон Себастьян!
Глава XXI
ПОСЛЕ СВИДАНИЯ
Дом, выбранный для Валентина банкиром Ралье, находился, как мы сказали выше, на улице Такуба, и по странной случайности, нисколько не преднамеренной, только в нескольких шагах от отеля дона Себастьяна Герреро, чего тот никак не подозревал, потому что до той минуты, когда охотник счел необходимым сделать ему визит, он не знал о его присутствии в Мехико, несмотря на кучу шпионов, которым он платил для того, чтобы они наблюдали за всеми действиями Валентина и донесли ему о его приезде в столицу.
Стало быть, охотнику стоило сделать только несколько шагов, чтобы вернуться домой по выходе от генерала; но, подозревая, что дон Себастьян прикажет следовать за его каретой, он приказал кучеру отправиться в Аламеду, а оттуда в Букарели.