— Это прекрасно. — От неподдельной радости в ее голосе у меня заныло Сердце. — Почему ты так срочно понадобился Джону?
— Я все тебе расскажу, когда вернусь.
— Я буду ждать тебя, Гарри.
— Я приеду, как только освобожусь.
Без пяти три я набрал номер Реника.
Он не сразу подошел к телефону.
— Гарри? Я уже жду твоего звонка, — загремел его голос. — Мы нашли машину. Ты знаешь стоянку в бухте Одиночества? Встретимся там. Я выезжаю.
Здоровенный красномордый полицейский стоял рядом с белой «Т. Р.». Реник и два не знакомых мне детектива осматривали машину. Дождь кончился, в разрывах облаков проглядывало солнце.
— Посмотри, Гарри, — сказал Реник, когда я подошел поближе. — Нам повезло, у машины помято крыло.
Оба детектива смерили меня взглядом.
— Вы уверены, что это ее машина? — спросил я, хотя заранее знал ответ.
— Да, номера совпадают. — Реник повернулся к детективам: — Поищите отпечатки пальцев. Когда закончите, оставьте машину здесь и приезжайте ко мне.
Затем он вновь посмотрел на меня.
— Я хочу заглянуть к Марло. Ты поедешь со мной. Помятое крыло дает нам повод встретиться с ним. Поедем на твоей машине. Потом ты подбросишь меня до прокуратуры.
Предупредить Рею о нашем приезде я не мог. К поместью Марло мы добрались за десять минут.
Дом прятался за высоким забором. Когда мы подъехали к массивным деревянным воротам, из будки вышел широкоплечий мужчина в серой униформе и вопросительно взглянул на нас.
— Позовите мисс Марло, — попросил Реник.
— Ее нет дома.
— Вы не знаете, где я могу ее найти?
— Нет.
— Тогда я хотел бы поговорить с мистером Марло.
— Если вы не договаривались с ним о встрече, это невозможно.
— Я — лейтенант Реник из городской полиции. Мы приехали по делу.
Мужчина задумался.
— Хорошо, лейтенант, подождите. — Он вошел в будку, позвонил, затем вышел и открыл ворота.
— Проезжайте, лейтенант.
Мы ехали по усыпанной гравием дороге, вьющейся по лугу с разбросанными тут и там клумбами. Наконец показался и дом, построенный в испанском стиле, с террасами и фонтаном. С первого взгляда было ясно, что в таком доме может жить только очень богатый человек.
— Роскошный дом, — сказал Реник, когда я поставил «паккард» рядом с серым «роллсом». — Не хотел бы ты иметь такой же?
— Не отказался бы, — ответил я, с трудом изгнав из голоса нервную дрожь. Как поведет себя Марло? Мои пятьдесят тысяч долларов повисли над краем пропасти.
Дворецкий, пожилой толстяк, встретил нас у дверей:
— Лейтенант Реник, городская полиция, — представился Реник. — Я хочу поговорить с мистером Марло.
— Пройдите, пожалуйста, сюда.
Дворецкий провел нас через внутренний дворик с еще одним искрящимся фонтаном на огромную террасу, выходящую на море.
Рея сидела в кресле, листая журнал. Ее глаза скрывались за солнцезащитными очками. Когда мы появились на террасе, она подняла голову.
В другом кресле сидел высокий, тощий, дочерна загорелый мужчина в белых брюках и футболке в красно-синюю полоску. Должно быть, сам Марло, подумал я. Красивое лицо, густые, тронутые сединой волосы, очень живые глаза. Не верилось, что человек смертельно болен.
— Мистер Марло? — спросил Реник.
— Совершенно верно, лейтенант. Садитесь. Чем я могу вам помочь? — Все тот же ровный, спокойный голос.
— Это Гарри Барбер, — представил меня Реник. — Наш сотрудник. — Он остался стоять, почувствовав по интонации Марло, что тому неприятен визит полицейских. — Я надеялся повидать мисс Марло. Но мне сказали, что ее нет.
— Это так. А зачем она вам?
— Сожалею о том, что приходится беспокоить вас, мистер Марло, но я расследую дело о наезде. Прошлой ночью машина сбила женщину. Та умерла, не приходя в сознание. Водитель скрылся. Мы проверяем все машины подряд. На стоянке в бухте Одиночества мы нашли автомобиль вашей дочери. У него сильно помято крыло. Мы хотели бы знать, как это произошло.
Я смотрел на Марло и потел. Скажи он Ренику, что его дочь похищена, плакали бы мои денежки. Но лицо Марло напоминало маску. Сообщение Реника не взволновало его.
— Если бы моя дочь сбила человека, она никуда бы не уехала. Насколько мне известно, сейчас она гостит у друзей. Затрудняюсь сказать, у кого именно. В нынешние времена молодежь редко делится с родителями своими планами.
Я искоса взглянул на Рею. Та вновь листала журнал. Со стороны казалось, что этот разговор ее не интересует.
— Когда она вернется? — спросил Реник.
— Через несколько дней. Когда она вернется, я поговорю с ней. Я абсолютно уверен, что она не имеет никакого отношения к расследуемому вами делу.
— Не могли бы вы объяснить, как ее машина оказалась на стоянке в бухте Одиночества.
— Нет. Я не слежу за машиной моей дочери. — Марло потянулся за лежащей на столике книгой. — Если в этом будет необходимость, вы сможете встретиться с моей дочерью после возвращения. Но я не сомневаюсь, что к этому времени вы уже найдете виновных. Моя дочь тут ни при чем. Удачи вам, лейтенант.
— Ну и ну, — хмыкнул Реник, когда мы вернулись к «паккарду». — Вот это хладнокровие.
У меня подгибались колени.
— Мы же не знаем наверняка, что ее похитили, — заметил я. — Может, ему нужны деньги для деловых операций.
Реник покачал головой.
— Не думаю. Даже миллионер может просить управляющего открыть банк только в том случае, когда речь идет о жизни и смерти. Могу поспорить с кем угодно, что она похищена. Давай-ка доложим обо всем Мидоусу.
Когда мы вошли, окружной прокурор ходил по кабинету.
Реник рассказал о найденной машине, помятом крыле и встрече с Марло.
— Он решил ничего не говорить, — заключил Реник. — Я бы не стал его осуждать. Как вы думаете, не стоит нам объявить розыск девушки?
Мидоус бросил сигару в корзинку для мусора.
— Нет. Мы подождем. Марло — влиятельный человек. Если наши действия в какой-то степени навредят девушке, отвечать придется мне. Подождем.
Реник пожал плечами.
— Хорошо, сэр. — Он повернулся ко мне: — Держись поближе к телефону, Гарри. Возможно, ты мне срочно понадобишься. Ты сейчас домой?
— Да. Если я куда-нибудь уеду, то оставлю Нине номер, по которому меня можно найти.
— Договорились.
И я поехал домой.
Нина раскрашивала садовую вазу. Когда я вошел, она отложила кисть.
— Дорогой… я так волнуюсь! — Она обняла меня. — Все будет хорошо?
Я подхватил ее на руки и сел в кресло.
— Все будет отлично. Я снова работаю, и работа мне по душе.
Она спросила, зачем я понадобился Джону в воскресенье, и я рассказал ей и Марло.
— Джон думает, что девушка похищена, но я не стал бы ломать над этим голову. Пока мы ничего не знаем наверняка. Лично мне кажется, что деньги понадобились Марло для какой-нибудь сделки. — И я тут же увел разговор в сторону, спросив, собирается ли она разрисовывать керамику и впредь, после того, как я начал работать. Моего жалованья хватит на двоих, заметил я.
— Думаю, мне не стоит бросать это дело, — ответила Нина. — Во всяком случае, до конца сезона.
После обеда я сказал, что поеду в прокуратуру узнать, нет ли новостей, и продемонстрировать свое рвение.
Я остановил машину у ближайшего телефона-автомата и позвонил Одетт.
— К завтрашней ночи все готово. Похоже, мы выкрутимся. Ты должна вылететь в одиннадцать вечера. Из аэропорта доберешься на автобусе до городского автовокзала. Туда попадешь в начале второго. Я буду ждать тебя. Отвезу в кабинку и оставлю там. Затем получу то, что нам нужно, и вернусь.
Она ответила, что все поняла. В голосе Одетт слышалась тревога.
— Ты уверен, что все будет нормально?
— Да… не волнуйся. Увидимся на автовокзале в час ночи.
Я положил трубку, снял ее и набрал номер прокуратуры. Дежурный сказал мне, что Реник ушел домой. Я понял, что новостей нет, и поехал к Нине.
На следующее утро, в девять часов, я уже был на работе. Секретарша Реника дала мне груду папок, чтобы, ознакомившись с их содержанием, я быстро вошел в курс текущих дел Она же сказала, что Реник задерживается.